Шизоидные явления, объектные отношения и самость

В той мере, в какой вытеснение этой первоначальной либидинально нуждающейся самости прошло успешно, оно разлучает ребенка с его собственным маленьким эго: или, возможно, нам следует сказать, что для этого вытеснения своей первоначальной самости ребенок должен позаимствовать эго извне, чтобы с его помощью осуществить данную задачу. Так или иначе, происходит идентификация с родителями, и она замещает любое дальнейшее естественное развитие эго ребенка, которое действительно является его собственным. Идентификация с плохими объектами служит заменой должному росту эго. Таким образом, разрушение этой идентификации склонно восприниматься пациентом как утрата его личности, а также как потеря родителей. Так как ему не удалось взрастить собственное зрелое эго с глубокими корнями в своей собственной первичной природе, то, если он отказывается от антилибидинального эго, ему не на что будет опереться, кроме как на свою инфантильную зависимую самость. Это равносильно утрате объектных связей в его внутреннем мире, и он чувствует, что ему грозит регрессия или коллапс, степень которых он не может предвидеть. Мы должны помнить, что антилибидинальное эго представляет собой внутреннее сохранение плохой объектной связи как средство борьбы за существование активного эго, несмотря на страхи. Таким образом, антилибидинальное эго представляет как объектную связь, так и эго, в ситуации, где пациент не обладает ни тем, ни другим в удовлетворительной форме, и очевидно, что он будет испытывать величайшие затруднения при выходе за рамки этого.

 (в) Антилибидинальное эго дарует чувство власти, даже если эта власть направляется лишь против самости

Этот момент присущ двум предшествующим ситуациям. Ребенок чувствует себя слабым, потому что не может повлиять на свое окружение с целью улучшения собственного положения. Если он отождествляет себя с преследующими взрослыми в целях подавления своей инфантильной самости, он приобретает личность тех людей, которые кажутся могущественными фигурами в его маленьком мире. Несомненно, пациенты испытывают зловещее чувство власти и удовлетворения при осуществлении жестокого и деструктивного вытеснения своей собственной испуганной детской самости. Это было явно видно, когда один пациент представлял в фантазии сцены жестокого и агрессивного обращения с ребенком: «Как бы мне было радостно заставить его корчиться от боли. Я переломал бы каждую косточку его маленького гнусного тела, я бы стер его в порошок». Эта жестокость к ребенку в фантазиях является жестокостью к ребенку внутри и лежит в основе всякого жестокого обращения с реальными детьми. Часто встречаешь пациентов, которые сами являются родителями и сны которых об отношении к собственному незрелому эго символически воплощаются в обращении с их собственными детьми. Одно такое сновидение особенно наглядно. Пациенту-мужчине приснилось:

«Мы с отцом и моим маленьким сыном прогуливались в парке рядом с озером. Внезапно мой сын побежал прочь, стремительно приблизился к стоящим в воде лодкам, вскочил в одну из них и отчалил от берега. Он хотел поступать так, как ему заблагорассудится. Отец и я взглянули друг на друга. Парня следовало проучить. Поэтому я сел в лодку и поплыл за ним, догнав, слегка его ударил, сбив в воду, чтобы его проучить, а затем вытащил его из воды и привел его назад к отцу».

Здесь повторяются первоначальные взаимоотношения отца с сыном, как очевидная идентификация, и в следующем поколении. Но ощущение власти над ребенком само по себе является повышающим цену эго. Ребенок, чья уверенность в собственных силах была подорвана, ищет ее восстановления в принуждении самого себя — опасной антилибидинальной ситуации, которая эффективно кладет конец какому-либо нормальному развитию, в особенности возможности любить. Наслаждение чувством могущества в ненависти к себе легко чередуется с ненавистью к другим людям и с чувством власти над ними. Такая культивация ложного чувства силы в полном ненависти антилибидинальном эго, вырастающем в озлобленную личность, приходит на смену подлинной силе эго.