Шизопитомник

Рыжий скорчил скорбную рожу, которая должна была выразить его необъятное огорчение от оскорбительных сомнений. И тут же в глазах Светы вспыхнули искорки надежды.

— На фиг тебе эта дура, иди ко мне на службу, — предложила она. — Я моложе, и у меня знаешь какой папа. Он тебе спасибо скажет.

— А своего ангела куда денешь? — заинтересовался Рыжий Клоун.

— Никуда. Будете вместе работать. Он один не справляется. Сам видишь, куда меня занесло, хотя он и предупреждал.

— Тебя и Минздрав предупреждал, что передоз вредит здоровью, — вклинилась в процесс перевербовки Ольга. — А у трёх нянек, два из которых с крыльями, дитя и залететь может.

Сергей Николаевич-Шеф в пустой перебрёх не вслушивался. Он украдкой смотрел на лес то с одной стороны, то с другой, прикидывая, где искать своего двойника с Ириной. Да и возможно ли их найти, если они решили уединиться?

— Так, отдохнули и за дело, — закрыл он народные посиделко-полежалки.

— Что делать? — откликнулась Свято-Астральная троица, уверенная, что дальше сувенирозаготовки её не пошлют.

— Учиться, — сурово сказал Сергей Николаевич-Шеф. — Ольга, сбацай нам для настроя что-нибудь патриотическое. Типа гимна. Ностальгия нам дополнительным стимулом будет. Кнутом и пряником в одном флаконе.

Ольга, как пионерский горнист, тут же сбацала:

Ах, страна моя, окаянная,
Не любившая нас никогда,
Отчего твоя тень дурманная
В этот мир проскользнуть не смогла?
Мне давно забыть тебя хочется,
И не видеть тебя бы вовек,
Отчего же душа так мается,
Словно вляпалась в смертный грех.
Но пройдут года и столетия
Я привыкну любить тишину.
Я привыкну любить что ни попадя
И вернуться назад не смогу.
Позабыть всё быстрее хочется,
Но вцепилась в душу тоска
По стране моей окаянной,
Не любившей меня никогда.

— Страна у нас большая, ей видней, кого любить, а кого нет, — объяснил философский казус Сергей Николаевич-Шеф.

Ольга неожиданно прежде всего для самой себя всхлипнула, но Рыжий Клоун не дал ей рассопливиться:

Тоска уйдёт, поверь, ведь был и я
В её сетях, и в страхах бытия.
Они измучили меня, но нет их ныне,
Отжили, отмерли, почили.
Они, как сон души, остались на Земле,
Там, где нет места ни тебе, ни мне,
Хотя порой, крутясь, визжа, смердя,
Их занесёт сюда безумная душа.
Тебя нет там, но ты воскресла здесь.
Поверь, здесь тоже много чего есть.
И этот мир, под флёром тайны бесконечной,
Легко любить и ждать забавных встреч.

Сергей Николаевич-Шеф поспешил опустить высокий штиль:

— А теперь рассказывайте всё, что знаете.

— Таблицу умножения пропустить или всё, так всё? — спросила Ольга.

Сергей Ниолаевич-Шеф взглянул на управленцев, дозволяя им отгавкнуть традиционное «Дура!» и терпеливо пояснил:

— Не выгрёбывайтесь, рассказывайте, как отсюда выбраться, чтобы никогда больше сюда не вляпаться.

Рыжий Клоун поднялся, сел, словно первая учительница перед дошколятами, и по-отечески пожурил:

— Счастья своего не понимаете. Вам же сказали, что после смерти не все живут дальше. А из тех, кто продолжают существовать — мизер, кто попадает в такие условия. Души человеческие как зерно: что-то в пищу употребят, что-то на посадку оставят. Верну я вас домой, проживёте вы свою пусто-неправедную жизнь и снова умрёте. И наступит вам полный алес. Окончательный. Куда торопитесь?

— И что нам делать, чтобы жить после смерти? — спросили управленцы хором.

— Научится любить друг друга бескорыстно, — сказал Рыжий Клоун.

Ольга и тут не удержалась:

— Не перепутайте бескорыстную любовь с бесплатной аморалкой. Посмотрите в толковом словаре, что означает слово «бескорыстный» и трезво оцените свой потенциал — под силу ему сей духовный подвиг?

Рыжий Клоун молчанием выразил согласие с пофигисткой и добавил:

— Вселенная прирастает любовью. Научитесь хотя бы продуцировать любовь, тогда вас оставят на доразвитие. Поверьте, человек задуман и создан для производства любви. Светлой и бескорыстной. Только те, кто научится генерировать её, могут двигаться дальше. Назад к привычной жизни или вперёд в неизвестность. Хотите вернуться к прошлой жизни? Но там вместо любви у вас были страсти. А если вперёд?

— Чепуха, не езди нам по ушам, — перебила его Ольга. — Человек создан только для работы. Ни на что другое он не годится. Хотя и с работой у него не очень, но без неё вообще хана.