Шкаф

Крейсер поспешил уйти в сторону, чтобы не попасть под выхлоп реактивной струи двигателей. Подняв на всякий случай дежурную пару в воздух, он проводил взглядом натужно гудящий двигателями экраноплан, после чего устремился к выходу из Енисейского залива. Впереди лежал долгий путь к Новой Земле с целью пошуметь и отвлечь внимание от конвоя, идущего в Обскую губу.

Северные тропы, часть 1

Енисейский залив Ульяновск прошёл быстро, не утруждая себя подъёмом самолётов радиолокационной разведки. Глубины слишком мелкие для устройства засады, да и сама акватория с бортовых станций была как на ладони. Куда хуже дела обстояли в Карском море, куда он вышел спустя пять часов после высадки.

Одно из самых холодных морей Северного Ледовитого океана всегда было негостеприимным. Низкие температуры, постоянное присутствие льда, сложный рельеф дна и барахлящее ещё до появления Глубинного Флота навигационное оборудование не способствовали комфортному плаванию. Ныне же, рыбаки из коренных народностей, живущих на Таймыре, не решались отправиться за дарами моря. Ведь никто не мог с уверенностью сказать, что тёмные воды не разверзнутся, явив свету зубастую пасть, или из-за ближайшего айсберга не покажется голодная стая. Обнаружить подобное до того, как в корабль полетят первые снаряды, даже для канмусу являлось непростой задачей.

Ульяновску в этом плане было немного проще за счёт более совершенной аппаратуры и наличию средств дальнего обнаружения. Однако, несмотря на мощное противолодочное вооружение, установленное на борту советскими конструкторами, он оставался одиноким авианосцем. Без эскорта, наедине только со своими навыками и опытом боёв в северных морях, что усиливало нервное напряжение.

У авианесущего крейсера в запасе было три дня, прежде чем конвой из Мурманска подойдёт к Карским воротам — проливу, отделяющему условно безопасные воды от дикой территории, где буквально каждая льдина хотела убить нарушителя спокойствия.

Ему потребовались сутки, чтобы достичь Новой Земли и приступить к выполнению боевой задачи. Однако, ни на побережье архипелага, ни на пути к нему, Ульяновск не встретил ни одного глубинного. Хотя за сутки обязан был встретить как минимум одного дикого примитива, а то и небольшую стайку низших особей.

Тем не менее, море упорно хранило молчание. Казалось, что-то просто взяло и удалило кошмар океана с севера.

— У меня дежавю, — пробормотал Ульяновск, вслушиваясь в сигналы гидроакустических станций. — Либо вся местная шушера попёрла встречать конвой, либо…

Один из самолётов передового дозора, подлетавший к острову Южный, сменил курс и направился к проливу. Крупная стая глубинных, если они всё же решили устроить засаду у входа в Карское море, обязательно себя выдаст. Чаще всего она движется в открытую, справедливо никого не опасаясь, но, даже если стая идёт под водой, на радаре разведчика появится специфическая засветка по контуру скопления глубинных.

Спустя полчаса разведчик достиг места назначения, но следов противника не обнаружил. Зато засёк конвой, точнее — сопровождаемое судно. Сложно было не заметить двухсотметровую баржу, плетущуюся со скоростью двенадцать узлов, светившуюся на радаре подобно солнцу в окуляре прибора ночного видения.

— С другой стороны, даже та ракушечница настолько хорошо свою стаю не контролировала, — вспомнил Ульяновск встречу с источником одного из своих трофеев, произошедшую в соседнем Баренцевом море.

Но и радар, и сонар упорно молчали, создавая впечатление, что противник в районе боевых действий отсутствует. Будто он просто взял и ушёл куда-то по своим делам.

Внезапно Ульяновск дёрнулся, как от пощёчины, потеряв контакт с дальним разведчиком и истребителями сопровождения. Сбить три высоколетящих цели глубинные в теории и могли, но таким образом себя бы выдали. Однако одновременно поразить три разных самолёта не могли даже системы противовоздушной обороны той же эпохи, что и его собственные. Хоть один борт смог бы засечь старт ракеты.

Следом взвыли тревогой акустики, обнаружив пуск торпед из-под айсберга в траверзе правого борта. Довольно далеко, чтобы можно было увернуться и не применять противоторпедную защиту. Тем не менее, факт нападения вызвал закономерные вопросы.

Для групповой атаки, а торпед мимо Ульяновска прошло многовато для одинокого глубинного, отсутствовало важное действующее лицо — наводчик. Любой эсминец, как их называли люди, мог, не всплывая на поверхность, использовать своё торпедное вооружение. Пусть только из засады, с какой-то определённой позиции — для иного они были слишком заметны — но для успешной атаки требовалось присутствие особи рангом повыше. Чтобы заставить не отличающуюся особым умом тушу сидеть на месте неподвижно и атаковать в нужном направлении.