Шкатулка группенфюрера

У нас на хвосте действительно висела машина. Я заметил ее несколько минут назад, но убегать от нее не торопился по той простой причине, что никаких недружественных действий ее водитель пока не предпринимал. А гонки по обледенелой трассе могли для нас плохо кончиться. Вообще-то погода в эту зиму нас не баловала. Гроб автолюбителя, а не погода. То снег пойдет, то вдруг наступит оттепель, а следом ударит мороз. Сейчас температура за окном наверняка опустилась градусов до десяти, а еще пять часов назад под колесами была сплошная каша. Мы уже подъезжали к городу, и я готов был вздохнуть с облегчением, когда вдруг прозвучал выстрел. Пуля угодила в заднее стекло, прошила насквозь салон, заставив взвизгнуть нервного Мандрыкина, и испортила лобовое стекло моего «Форда». Я привязан к своей собственности, и ничем не спровоцированное хамство наглого блондина по фамилии Иващенко привело меня в бешенство. Стрелять по его иномарки я не стал, но скорость прибавил существенно. В город мы ворвались словно ураган, благо очень позднее время и малое количество машин позволяло мне беспрепятственно маневрировать на городских магистралях. Я так увлекся бегством от обидевшей меня иномарки, что едва не врезался в бок джипа, внезапно перекрывшего дорогу. Мне чудом удалось избежать столкновения, но при этом я вынужден был свернуть в совершенно глухой переулок, который вывел меня к полуразрушенному строению, которое когда-то было, возможно, заводом. Автоматная очередь, пущенная нам вслед, заставила мой «Форд» завилять на ровном месте, из чего я заключил, что у него возникли проблемы с колесами. Тем не менее, я все-таки сумел зарулить во двор полуразрушенного завода, после чего вежливо сообщил своим перепуганным пассажиром, что дальнейший путь нам предстоит проделать пешком.

– Выметайтесь, – крикнул я актерам и первым выпрыгнул из салона, на ходу вытаскивая пистолет.

– Это завод «Электросила», – зачем-то проинформировал нас на бегу Мандрыкин. Впрочем, его информация, кажется, вдохновила Седова на звонок по мобильнику. Звонок, однако, не состоялся. Попробуйте набрать номер телефона во время бега по сильно пересеченной местности, когда пули буквально свистят над вашими головами. Одна из этих пуль разнесла вдребезги Сашкин мобильник и сильно поцарапала ему ухо. Седов взвыл дурным голосом:

– Да стреляй же в них, Игорь, что ты медлишь!

Противников у нас набралось шестеро, по меньшей мере. Причем двое из них вооружились автоматами. Принимать бой в таких неравных условиях, это совершенное безумие. Я искал место, где можно было спрятаться, и не находил. Заводишко оказался невелик, к тому же сильно потрепан временем и бульдозерами, которые успели уже произвести здесь разрушительную работу. Кругом валялись груды обломков, а относительно целым можно было считать лишь главный цех, где мы и попытались укрыться. Увы, оппоненты грамотно просчитали наши действия и, совершив обходной маневр, встретили нас плотным огнем от противоположных дверей. Нам ничего другого не оставалось, как метнуться влево и рвануть по узкому коридору, который, скорее всего, привел бы нас в тупик. Мне пришлось выстрелить пару раз из пистолета, дабы охладить пыл преследователей.

– Ой, мама, – крикнул вдруг Мандрыкин и исчез с наших глаз. Возможно, провалился в преисподнюю. Однако столь быстрое воздаяние за грехи несчастному скомороху показалось мне маловероятным. Скорее всего, Вениамин рухнул в какую-то яму, не сумев ее разглядеть в коварном лунном свете. Мое предположение подтвердил Сашка, нырнувший куда-то вниз вслед за Вениамином. Я тоже, наконец, разглядел люк, но прятаться в нем не стал, а всего лишь отступил в нишу, самой судьбой предназначенной для засады. Два наших преследователя промчались мимо меня, словно спринтеры при виде финишной ленточки. Третий на свою беду притормозил, чем предоставил мне отличную возможность для нанесения внезапного удара. Приложился я, что называется, от души. Мой оппонент покачнулся, сделал шаг назад и рухнул в ту самую яму, где уже прятались Мандрыкин с Седовым. Недолго думая, я прыгнул туда же, вслед за своим врагом. По-моему, мы угодили в канализацию. Во всяком случае, здесь здорово пованивало.

– Живы? – спросил я шепотом.

– Угу, – отозвался Седов. – Только Венька сильно ушиб ногу. Двигаться не может.

Поверженный мною неприятель пока не подавал признаков жизни. Если судить по неестественно вывернутым ногам, то ущерб, нанесенный его здоровью, был куда более существенным. Я поднял с цементного пола оброненный противником фонарик и осветил его лицо.

– Иващенко, – прошептал Седов, стоящий за моей спиной.

– Тихо! – приложил я палец к губам и выключил фонарик. Преследователи возвращались. Я отчетливо слышал их недовольные голоса. В основном это был мат, направленный, естественно, в наш адрес.