Шкатулка группенфюрера

– В овраг они падали уже мертвыми, – возразил я. – Обрати внимание на дорогу и полное отсутствие тормозного пути. Их остановили метрах в двадцати от поворота. Потом убили, забрали шкатулку, подкатили машину к краю оврага, подожгли и столкнули вниз.

– А почему Ильин не проехал мимо? – спросил Язон.

– Видимо потому, что доверял провинциалам. Даже умным людям свойственно ошибаться.

– Все равно странно, – покачал головой упрямый аргонавт. – Он ведь согласился отдать им шкатулку, по-иному быть не могло. Наверное, поставил какие-то условия. Вошел в долю. Но ведь они сами ему это предлагали. Зачем им так рисковать?

– О причинах странного поведения Ильина нам может рассказать только один человек – Сипягин. Вот с ним мы и поговорим.

Василий опять был пьян, хотя в этот раз повод для радости у него имелся. Не каждому удается выйти сухим и чистым из воды, тем более мутной. А ведь Сипягин ходил под серьезным подозрением – во-первых, фальшивый кинжал, во-вторых, оживший Шульц. Но, видимо, Василий принадлежал к числу людей, начисто лишенных воображения, а потому не мог представить во всех подробностях свою грядущую смерть. Он не пустился в бега, он остался верен своим нанимателям и оказал им столь ценные услуги, что его великодушно простили и осыпали наградами. Встреча с кулаком Кости Кузнецова едва не оказалась для Сипягина фатальной. Нам с трудом удалось привести его в чувство уже в салоне «Ауди», но выбить из его дурной головы хмель оказалось делом совершенно безнадежным. Опознав в склонившимся над ним человеке Феликса Строганова, которого он считал покойным, Василий едва не покинул нас вновь и уже навсегда. И только нашатырь, поднесенный к его носу заботливым Язоном, позволил Сипягину задержаться в мире, который он считал родным.

– Ты же умер, граф, – произнес Василий со слезой в голосе. – Ну, скажи, что ты умер.

– Допустим, – пошел я навстречу страдающему человеку. – Но что это меняет в твоей судьбе.

– Витязи Тьмы всегда возвращаются, – прокаркал черным вороном Колотов, над поникшей сипягинской головой.

Василий был человеком суеверным. О витязях Тьмы он слышал, скорее всего, впервые, зато очень хорошо знал, кто обычно возвращается с того света живым и невредимым и главное зачем.

– Имейте в виду, я только на шухере стоял.

– Не сомневаюсь, Василий, – вздохнул я. – Ты же у нас гуманист, причем прирожденный. Пролить кровь человеческую для тебя непосильная задача. Но кто тогда ее пролил?

Последний вопрос застал размякшего Сипягина врасплох и именно поэтому он сразу же нашелся с ответом:

– Иващенко, значит, ударил Ильина гаечным ключом, а Певцов прикончил его бабу. А я шкатулку держал, у меня же руки были заняты!

– Зачем убили?

– Вот и я говорю – за каким хреном! Пусть живут старик со старушкой. Но у этих договор с генералом. Баш на баш, значит. Вот гниды. А Ильин ведь честь по чести тебя сдал, граф. Я же твою горящую машину собственными глазами видел. Ну, не мог ты уцелеть! Слышишь, не мог! Старик как узнал, что ты к его дочке подкатился, так прямо сам не свой стал. Аж затрясло его. Мне Певцов рассказывал. Смеялся еще, гад! Да что же это происходит такое. То Шульц будь он проклят, с того света вернулся, то теперь ты. Это же никакого порядка в мире не будет. С ума сойти можно…

Сипягин еще бубнил что-то неразборчивое, но я его уже не слушал. У Ильина, выходит, были серьезные причины для личной ненависти к авантюристу, называющему себя то Шульцем, то Строгановым. Наверняка у него в Ницце имелись люди, присматривающие за Ксенией, они-то и сообщили ему, что немец вступил в тесные отношения с его дочерью. Василий Валентинович уже не в том возрасте, чтобы поверить в светлые чувства и внезапно вспыхнувшую любовь. А тут еще утверждения провинциалов, что Степанкова убил именно Шульц, и хотя сам Ильин приложил руку у устранению своего зятя, ему, конечно, выгодно было поверить, что Анатолий Севостьянович пал от руки постороннего негодяя. Но этот негодяй не удовлетворился смертью пусть и скверного, но все-таки человека, он соблазнил его вдову. И этот монстр осмелился предложить сделку порядочному человеку! Такому типу нет и не может быть места на белом свете. Скорее всего, Ильина захлестнули эмоции, и он доверился людям, готовым отнять у него не только шкатулку, но и жизнь. Видимо, у Молчанова имелись свои претензии к Ильину, и он с удовольствием использовал подвернувшихся под руку провинциалов, у которых к Василию Валентиновичу был свой счет. У Ильина после смерти Пузыревского остался большой пакет акций «Эвереста», которыми он мог воспользоваться по своему усмотрению. Ни Молчанов, ни Чистопалов не могли допустить, чтобы курочка, исправно несущая золотые яйца, оказалась в руках конкурентов. Устранение Пузыревского, обманувшего своих компаньонов, неизбежно влекло за собой и убийство Ильина.

– По-моему, мы проиграли по всем статьям, Феликс, – косо посмотрел на меня Колотов. – Сипягин сказал, что Иващенко и Певцов уже улетели домой, а он решил погулять в столице.