Шкатулка Люцифера

Она в очередной раз удивилась самой себе – почему она поддалась на уговоры Старыгина? Почему, бросив собственные дела, поехала с ним в Таллинн?

И снова призналась самой себе, что давно уже ее жизнь не была такой наполненной, такой интересной.

– Зачем простукивать? – возразил Дмитрий Алексеевич. – Нужно подумать, посмотреть…

– И долго мы тут будем думать на морозе? – фыркнула Агриппина. – Холодно же! Не знаю, как у вас, а у меня от холода мозги не работают, они смерзаются…

– Вы правы. – Старыгин смутился. – Действительно, я вас совсем заморозил. Как насчет чашечки кофе?

Рядом с ними, прямо напротив «чертова дома», располагалось одно из многочисленных таллиннских кафе с незамысловатым названием «Шарлотта». Кружевные занавески на окнах, нарядные куклы на подоконнике создавали ощущение тепла и домашнего уюта.

Старыгин и Агриппина вошли в кафе, сели за столик возле самого окна, откуда хорошо просматривался знаменитый дом. К ним подошла приветливая официантка, Агриппина заказала большую чашку кофе с молоком, Старыгин – капучино. Не удержавшись, он под насмешливым взглядом своей спутницы попросил еще кусок творожного торта.

– Ну и что теперь? – осведомилась Агриппина, как только официантка удалилась. – Вот мы здесь. И какие у вас дальнейшие планы? Разумеется, кроме торта!

– Я же сказал – посмотреть и подумать! – Старыгин повернулся к окну, осмотрел загадочный дом.

В большом окне антикварного магазина виднелся старинный граммофон с огромной трубой в аляповатых красных розах, рядом с ним красовалась изящная керосиновая лампа.

– Неужели вы думаете, что сокровище дожидается нас на полке антиквара? – проговорила Агриппина, перехватив его взгляд.

– Перестаньте ехидничать! – Дмитрий Алексеевич достал из своей сумки конверт, выложил на стол гравюру, которую получил от покойного Сперанского.

Он склонился над гравюрой, внимательно разглядывая дом на заднем плане, затем выпрямился, взглянул на «чертов дом» по другую сторону улицы.

– Несомненно, дом тот же самый, – проговорил он задумчиво. – За пятьсот лет он ничуть не изменился…

– Можно мне взглянуть… – Агриппина перегнулась через стол, придвинула к себе гравюру. – Да, очень похоже… только вот здесь, над правым окном, какой-то непонятный узор.

– Где? – оживился Старыгин. – А, вот тут… вы правы…

Он достал из кармана свою знаменитую лупу, которую вернул ему эстонский полицейский, и снова склонился над гравюрой.

– Вот это – совсем другое дело… – пробормотал он, любовно поглаживая лупу. – Ее и в руки-то взять приятно…

– Вы своей лупой любуетесь или делом занимаетесь? – нетерпеливо перебила его Агриппина. – Ну, разглядели, что там такое?

– Разглядел. – Старыгин протянул ей лупу. – Вот, видите – это геральдический лев… странно, очень странно…

– И правда – лев, – согласилась Агриппина, поднеся лупу к гравюре. – А почему это кажется вам странным?

– Какое-то неподходящее место для герба. – Старыгин задумчиво почесал переносицу. – Бывало, конечно, что на доме изображали герб хозяина, но обычно в более доступном и более удобном для обзора месте – над дверью, реже – под коньком крыши, но непременно по центру. А тут герб размещен высоко, неудобно и, в общем-то, некрасиво – над одним из боковых окон верхнего этажа… кстати, это вообще фальшивое окно! – Он выпрямился и показал на «чертов дом». Действительно, то окно, которое на гравюре было отмечено геральдическим львом, оказалось нарисовано на стене в давние времена.

– Кроме того, – продолжил Дмитрий Алексеевич, – насколько я знаю из городских архивов, в Средние века этот дом принадлежал не барону или знатному рыцарю, а богатой купеческой семье. Так что настоящего герба у них не имелось, а если бы хозяин надумал в подражание аристократам изобразить на своем доме какой-то символ – скорее всего, это был бы символ его профессии. Скажем, весы, или рыба, или крендель…

– Опять вы изображаете профессора! – проворчала Агриппина, продолжая рассматривать гравюру. – Хватит читать мне лекции! Лучше посмотрите: здесь ведь еще один точно такой же лев!

– Где?! – Старыгин выхватил у нее лупу, склонился над столом.

– Да вот – на камзоле этого молодого щеголя…

– Правда… – Старыгин увидел вышитого на камзоле геральдического зверя, в точности такого же, как над окном. – Вот видите, какая большая польза от моей лупы?

– От вашей лупы?! – Агриппина задохнулась от возмущения. – Лучше бы сказали, от моей удивительной наблюдательности! При чем здесь ваша дурацкая лупа?

– Не будем спорить. – Старыгин пошел на попятную. – Конечно, вы здорово себя проявили…

– А толку-то? – вздохнула Агриппина. – Ну, нашла я этого льва… и какая нам от него польза?

– Ну как же! – Дмитрий Алексеевич от возбуждения привстал из-за стола. – По-моему, двух мнений быть не может! Автор этой гравюры поместил льва на камзоле щеголя и над фальшивым окном, чтобы привлечь внимание к этому окну. Лев – это знак, послание, которое говорит нам, где нужно искать. Сокровище где-то там, за этой стеной, за нарисованным на ней окном…