Шкатулка с бабочкой

Джулиан посмотрел на Федерику и увидел, что она улыбается брату. Но за этой улыбкой он заметил неуверенность, поскольку в ее глазах пропал прежний радостный блеск. Он взял ее руку и крепко сжал, а Федерика молча ответила ему тем же, — она не хотела, чтобы кто-либо распознал мучившие ее сомнения.

Атмосфера в Пиквистл Мэнор была значительно менее мрачной по сравнению с тяжестью, нависшей над всеми в церкви, как невидимая пелена ядовитого газа. Все разбавляли свою печаль в вине, а Ингрид попросила гостей не оплакивать Нуньо, а радоваться тому, что он жил с ними. Гостиная постепенно наполнилась дымом сигарет, алкогольными парами и теплом набившихся в нее людей. Конечно, все говорили о Нуньо. Когда Люсьен принес промокшего ежика, найденного на дороге, Ингрид разрыдалась, припомнив об антипатии Нуньо к блохастым животным, и разом опустошила полстакана водки.

Элен обняла дочь и рассыпалась в комплиментах относительно ее костюма от кутюр. Затем она пустилась в свой обычный монолог о Хэле.

— Дела в школе не особо хороши, — ханжески твердила она. — Мы провалили экзамены. У нас есть мозги, но мы не желаем ими воспользоваться. — Она безнадежно вздохнула. — У нас сейчас тяжелые времена, но нужно собраться с силами, и все исправится.

Федерика почти не слушала ее, что было обычным, когда мать начинала демонстрировать свое беспокойство о Хэле. Она почувствовала облегчение, когда вмешался Джейк и перевел разговор на другую тему.

— С Хэлом все в порядке, Элен. Твоя проблема состоит в том, что ты мешаешь ему стать самостоятельным, — мудро заметил он.

— Он нуждается в своей матери, папа, — обиженно парировала она. — Мне все равно, что вы все говорите. Я не могу бросить его на произвол судьбы без своей поддержки.

Молли была настолько уязвлена изменой Федерики, что даже не поздоровалась с ней. Увидев, как та приближается сквозь толпу в своем идеальном черном костюме, идеальных черных туфлях и идеальной черной шляпе, она повернулась и направилась в другую сторону. Но Эстер осталась на месте и обняла подругу с той же дружеской симпатией, которую демонстрировала на протяжении всех прошлых лет.

— Ты прекрасно выглядишь, — доброжелательно сообщила она, отметив про себя ее раздавшиеся формы и бледную кожу и гадая, в чем же причина таких изменений.

— У меня все хорошо, — сказала Федерика.

— Как Торквилл? — спросила Эстер, думая о том, будет ли Федерика с ней так же откровенна, как раньше в их тайной пещере. Однако ее ожидало разочарование.

— Он — мечта, а не мужчина, — последовал ответ, полный напускного энтузиазма. — Жаль, что его нет сегодня с нами. Я ненавижу, когда приходится с ним расставаться, даже на минуту.

— Как хорошо, — формальным голосом отреагировала Эстер. — Это прекрасно, когда чувствуешь в мужчине родственную душу. Я вот пока еще нахожусь в стадии поиска.

— Значит, никого?

— Никого. Вокруг будто пустыня, — вздохнула она. — А у Молли вошло в привычку знакомиться со строителями, — добавила она, пытаясь оживить разговор. — Она почти счастлива, находясь на строительной площадке.

— Это похоже на Молли. Как мне повезло, что Торквилл нашел меня так рано. Но ты еще очень молода и пока можешь не слишком озадачивать себя поисками. Наслаждайся свободой, пока она у тебя есть.

— Ты права. Кстати, а у Торквилла случайно нет каких-нибудь знакомых красавчиков, а? — Они рассмеялись, но этот смех прозвучал несколько натянуто.

— Сэм очень расстроен, — сказала Федерика, наблюдая, как он хмуро подходит к отцу.

— О, он просто подавлен, — согласилась Эстер. — Но какую хорошую речь он произнес.

— Он такой талантливый.

— Я знаю и очень им горжусь. — Она вздохнула и прикоснулась к руке Федерики, с мольбой глядя на нее. — Пойди и поговори с ним. Он очень нуждается в поддержке.

— Сэм, мне так жаль, — сказала Федерика, выждав, когда Иниго удалился искать успокоения в тиши своего кабинета.

— Федерика. — Он поцеловал ее в щеку. — Я рад, что ты смогла приехать. Мы здесь уже почти забыли, как ты выглядишь. — Федерика нерешительно улыбнулась, припоминая их последнюю встречу. — Давай уйдем, а то у меня здесь скоро начнется приступ клаустрофобии, — предложил он. Сэм повел ее по коридору в кабинет Нуньо. Войдя в комнату, он плотно прикрыл дверь, отсекая шум голосов. — Теперь ты узнаешь, почему Нуньо так любил здесь сидеть. Здесь тихо и уютно, — сообщил он, располагаясь в старом кожаном кресле деда. Федерика присела на диван, избегая дырок в коже, сквозь которые виднелась белая набивка, и аккуратно скрестила ноги. — Я все еще ощущаю его запах, — продолжал он. — Это единственная комната во всем доме, которая буквально наполнена его присутствием, даже сейчас. Я прихожу сюда и чувствую, что он жив и может войти в любой момент и застать меня за чтением книги из области эротики.

— Только не говори мне, что у Нуньо есть эротические книги, — засмеялась она.

— Да, конечно. Нуньо был большим поклонником литературной эротики, — ответил он. — Но к реальной жизни это не имело никакого отношения.

— Он должен был сделать это когда-то, чтобы родилась Ингрид.