Шкатулка с секретом

Они приехали к кладбищу. От этой мысли ему стало особенно невыносимо. Неужели он привез Тоню на смерть? Неужели ей суждено быть похороненной на этом заброшенном кладбище?

Вдруг раздался металлический скрежет, и одна секция ограды сдвинулась с места. В открывшийся проем прошел горбун в сером ватнике и надвинутой на глаза кепке. В левой руке он держал метлу, опираясь на нее как на посох.

– Здорово, дяденька! – проговорил горбун, подходя к машине. – Привез? А, вижу, привез!

– Где мои внуки? – дрожащим голосом спросил Платон Николаевич.

– Торопливый какой! – Горбун хрипло засмеялся. – Получишь, получишь своих спиногрызов! Сейчас с нее начнем!

Он по-хозяйски открыл дверцу машины и вытащил из нее Тоню. Она вяло сопротивлялась, в глазах сквозь тусклую пелену апатии проступил ужас.

– Где мои внуки?! – громче, требовательнее повторил Платон Николаевич.

– Вот, держи! – Горбун протянул ему другой навигатор. – Он приведет тебя прямо к внукам! Но смотри – чтобы никаких фокусов!

Горбун поплелся к ограде кладбища, придерживая за локоть Антонину. Та послушно переставляла ноги.

Платон Николаевич смотрел то на нее, то на навигатор. Вдруг прибор заработал, и женский голос проговорил:

– Разворот на сто восемьдесят градусов!

Платон Николаевич тяжело вздохнул и выжал сцепление.

Антонина шла за страшным горбуном, лишенная воли к сопротивлению. Вокруг были поваленные надгробия и разросшиеся кусты. Страх и безысходность поднимались со дна ее души, из-под тяжелого и душного покрова апатии.

«Куда меня ведет этот страшный человек? Что ему нужно? Что ждет меня в конце пути?»

Она попыталась остановиться, но ноги не слушались, они переступали в том направлении, куда подталкивал ее горбун.

Впереди за густыми кустами показалась какая-то массивная квадратная постройка из черного камня. Должно быть, какая-то семейная усыпальница, к входу в которую вели широкие гранитные ступени.

Горбун достал ключ, открыл замок и втолкнул Антонину внутрь склепа.

По сторонам от центрального прохода располагались каменные саркофаги, закрытые массивными плитами с выбитыми на них надписями. В глубине склепа, у задней стенки, виднелось высокое надгробие – обелиск из черного полированного гранита.

Однако горбун не пошел к нему, а остановился возле одного из саркофагов и нажал рукой на верхнюю плиту.

Плита отъехала в сторону, открыв внутренность саркофага.

– Полезай внутрь! – приказал горбун.

Тоня почувствовала ужас от того, что ей предстояло.

Оказаться заживо погребенной в саркофаге! Может быть, разделить его с давно истлевшим покойником!

Она попыталась сопротивляться, но попытка вышла какая-то вялая, бессильная, и даже сам ужас перед погребением заживо был какой-то вялый. Горбун помог ей подняться по каменным ступеням, толкнул в спину – и Антонина сама не поняла, как оказалась в саркофаге.

К счастью (если в ее положении уместно употреблять это слово), покойника внутри не оказалось.

Каменная крышка саркофага со скрежетом вернулась на место, и Тоня оказалась в непроницаемой тьме.

От холода мысли начали понемногу проясняться. Хотя, возможно, холод был ни при чем. Скорее всего, просто заканчивалось действие того препарата, который ей подсыпал Платон Николаевич.

На смену вялости и апатии пришел страх. Скоро в саркофаге закончится воздух, и она умрет от удушья!

Однако минута шла за минутой, но дышалось по-прежнему легко, хотя воздух был тяжелый и спертый. Должно быть, в саркофаге была предусмотрена вентиляция.

Значит, удушье Антонине не грозит. Но от этого вывода ее положение не становилось лучше. Она умрет если не от удушья, то от холода, от жажды, да просто от страха. С прекращением действия препарата на место апатии пришел леденящий, всепроникающий ужас. Ужас перед беспросветной тьмой, перед нависающей над ней тяжестью каменной гробницы.

Антонина пошевелилась, подняла руку, потом другую. Тело снова слушалось. Она попыталась надавить на крышку саркофага, приподнять ее, но это было все равно что пытаться поднять гору.

Тут она вспомнила, что у нее есть мобильный телефон. Дисплей светился, но значок в углу показывал отсутствие сети. Наверное, толстые каменные стенки саркофага или кованые решетки склепа не пропускали сигнал.

Антонина опустила руки – в прямом и переносном смысле, и повернулась, чтобы сменить неудобную позу. Внезапно что-то твердое впилось ей в бок. Она сунула руку в карман, нащупала старинный компас и достала его.

Вот уж бесполезная вещь, особенно в ее теперешнем положении!

Она машинально взглянула на компас и, как ни странно, в черной беспросветной тьме разглядела ажурную золотистую стрелку. Стрелка колебалась, выписывая в темноте сложный танец.

«Какой мне прок от этого компаса! – подумала Тоня. – Пусть даже он старинный и очень ценный. Сейчас я хочу только одного – выбраться из этого каменного гроба!»

Вдруг светящаяся стрелка замерла, и из ее острия вырвался тонкий золотой луч. Он прорезал темноту и уперся в крошечный, почти незаметный выступ на крышке саркофага.