Шкатулка воспоминаний

Затем нас начали критиковать. Сейчас, когда я вспоминаю прошлое, это кажется мне еще более смехотворным. Вид маленького Иисуса не понравился помощнику. Он приказал Эверарду придать фигурке «более благочестивый вид». (Этот идиот не признал себя в конюхе, разгребающем навоз!) Эверард так взбесился, что за день до показа нарочно уронил фигурку маленького Иисуса на ступеньки алтаря. Времени на его починку не оставалось. Когда прихожане рассматривали сцену Рождества Христова, вместо Спасителя они увидели лишь восковую свечку и даже не обратили на нее внимания – Иисуса затмили другие чудеса механики, в частности, хрустальная звезда!

После этого Эверард сказал: «Если он хочет благочестивого Иисуса, то получит его!» Тогда-то Меркуриан и начал работу над фигурой в полный рост. Можешь представить, что тут началось! Помощник пытался запретить проект, но Эверард одержал над ним победу, ловко используя в качестве аргумента все те же «Духовные упражнения».

«Мы, праведные иезуиты, – сказал он, – должны «подобно Святой Троице лицезреть бренную нашу Землю и всех человеков ее, пребывающих в слепоте, в грехе почивших и низвергшихся в ад». Другими словами, Эверард объяснил свои стремления теологически, а посему получил что-то вроде духовного благословения на строительство. Сам себе он дал три месяца. «Наш Христос будет готов к пасхальному воскресенью!» – сказал мой учитель.

– То есть ко Дню Воскрешения, – заметил Клод.

– Точно! Наш механический Спаситель должен был отдать дань уважения Кирхеру, Камю и всем остальным апостолам бога часовщиков. И это еще не все. Послушники прозвали Эверарда сыном Церкви, а также Резины, Слоновой Кости и Золота. Не стану мучить тебя рассказами о его исследованиях.

– Ну пожалуйста!

– Так и быть. Мы собирались привести в движение голову, руки, ноги и пальцы. Все это было не так страшно, как кажется. Эверарду даже удалось придумать систему, позволяющую Христу закатывать глаза к небесам. Головной болью стало другое – как обеспечить движение жидкостей, крови и слез по телу? После долгих экспериментов мы разработали систему, основанную на трубках-сосудах из индийской резины, а это, заметь, случилось еще до того, как Маке опубликовал свою работу о свойствах каучука! Мы работали всю зиму, а трубки продолжали трескаться. Наконец наступил март, и наш первый удачный эксперимент завершился – нам удалось доставить слезы Христа к его глазам (это были капельки китового жира). Эверард и я не сомневались в успехе до тех пор, пока нас не посетили оба противника сразу – помощник архиепископа и архиепископ собственной персоной, вернувшийся из путешествия в Перу. Два идиота осмотрели наше незаконченное творение. Они выискивали недостатки, но молчали. До самого конца. Наконец архиепископ повернулся к Эверарду и молвил: «Христос не плакал на кресте».

«Это всего лишь деталь в изображении Великого Чуда».

«Не деталь, – ответил архиепископ. – Это богохульство. Тебе придется убрать слезы».

Эверард стоял на своем, однако архиепископ был непреклонен. Он процитировал главу и стих Евангелия, сообщив нам, что придется удалить слезные протоки. К несчастью, в чем-то он был прав. Тогда мы забросили то, на что потратили месяц кропотливого труда, и стали разбираться с кровью. Для нее мы использовали, если я правильно помню, смесь воды с кошенилью, так как тесты со свиной кровью неизбежно приводили к закупориванию резиновых сосудов. Эверард и я провели трубки от проколотых гвоздями ног к увенчанному терном лбу. Резервуар с жидкостью управлялся архимедовым винтом,[95] который, в свою очередь, соединялся с неким подобием вертела. – Аббат изобразил вращение. – Все остальное – очень просто. Винт примыкал к полому поршневому штоку. Когда его вертели, камера закрывалась, поршень двигался вперед, заставляя кровь поступать к нужным отверстиям. Мы проводили эксперименты не раз и не два, в разных условиях. И каждый опыт оказывался успешным.

В пасхальное воскресенье перл создания Эверарда был готов к привлечению всеобщего внимания и восхищения. Мы привели механического Христа в необходимую позу, выражающую почти такие же муки, какие испытывали и мы, его изобретатели.

Прихожане не отводили глаз от пурпурного занавеса, ведь они не знали, что за ним. Только пальцы Христа торчали наружу. Эверард всегда отличался сообразительностью. Ему хватило ума, чтобы понять: томление публики – залог нашего успеха.

Пасхальную проповедь архиепископа слушали с меньшим вниманием, чем обычно. После нее позвали нас. Эверард стянул покрывало, и взгляды прихожан упали на механического Христа, распятого на необыкновенно кровавом кресте (такое распятие Эверард видел в Риме). Мы выждали несколько минут, пока не стихнут удивленные возгласы прихожан. Затем Эверард удостоил меня чести продолжить. Все шло как по маслу. Я повернул две ручки у основания креста и опустил давление. Глаза без слез закатились к небу, и в этот момент по голове Господа заструилась кровь.