Шхуна «Колумб»

Но где искать след Ковальчука? Кто-то из соколинцев припомнил, что инспектор отправился на каике в направлении своего дома. Люда и Найдёнка позже его не встречали. Нужно было искать преступников на восточной части острова. Тимош уверял, что инспектор успел только перебраться через бухту и спрятаться в зарослях, ближе к тому краю острова.

Разделились на несколько партий и отправились на поиски. Надо было спешить — луна скоро должна была зайти, а до рассвета ещё оставалось два часа. Лёвка, Марк, Найдёнка, Тимош и трое краснофлотцев пошли к дому Ковальчука, чтобы выпустить Разбоя. Люду отец попросил остаться с ним дома.

Луна уже скрывалась, когда искатели вышли со двора Ковальчука. Впереди шла Найдёнка. Она обмоталась верёвкой, концом которой привязала Разбоя. Пёс поначалу лаял и рвался, но замолк, когда она приказала ему искать хозяина. Разбой нюхал землю и бежал, куда его толкала или тащила Найдёнка.

Они обходили бухту, надеясь где-то возле берега быстрее напасть на след Ковальчука, торопились обойти берег до захода луны, думая отыскать каик.

Расчёты искателей оправдались. Они нашли у берега лодочку в самом дальнем восточном закутке. Им повезло, так как через пять минут после этого луна зашла и надвинулась густая темнота. Правда, на небе ярко горели звёзды, но их света хватало только на то, чтобы рассмотреть поблизости силуэты людей, которые теперь жались ближе друг к другу.

Осмотр каика не дал ничего. Зато Разбой сразу же напал на след Ковальчука и с лаем побежал вперёд.

— Шума на целый остров, — сердился Лёвка на собаку.

Временами Разбой рвался вперёд с такой силой, что Найдёнка едва держалась на ногах. Иногда пёс останавливался, вертелся на месте, но потом снова бросался вперёд.

Они сошли на берег моря. В темноте еле слышно набегала на песок прибойная волна, где-то далеко-далеко в море светил огонёк какого-то парохода. Это был, наверное, топовый огонь на высокой мачте, поскольку бортовых огней видно не было.

Искатели продвигались осторожно, ведь диверсанты могли обороняться, а чем они вооружены, никто не знал. Как только поднялись на высокую насыпь между морем и густыми кустами, Разбой рванулся вперёд. Он остановился в том месте, где лежали диверсанты, когда в море произошёл взрыв, постоял там и свернул вниз, к кустам. Вооружённые краснофлотцы выступили вперёд и пошли рядом с Найдёнкой. Когда Разбой зашёл в заросли, пришлось идти цепочкой — друг за другом. Высокая трава холодила росой ноги выше колен. Колючки на кустах царапали руки и лицо. Где-то в этих зарослях скрывались враги.

Вдруг Разбой остановился. Присел и, подняв морду, жалобно завыл. Люди стояли и слушали этот вой. Пёс выл долго, протяжно, будто оплакивал какую-то большую бесповоротную потерю.

— Чтоб тебя на целый год трясучка схватила! — выругался Лёвка.

Найдёнка толкнула пса вперёд, но он отказывался идти.

— Кто здесь? — крикнул один из краснофлотцев. — Выходи, а то стрелять будем.

Никто не отвечал. Пёс продолжал скулить.

— Он напал на какой-то след, — сказала Найдёнка, — надо посветить.

Марк попросил спички, обошёл Разбоя и начал светить. За два шага от пса он рассмотрел под кустом чьи-то ноги.

— Здесь кто-то есть! — воскликнул парень, упуская спичку.

Двое краснофлотцев с револьверами подскочили туда, где стоял, наклонившись, Марк, и настороженно остановились.

— Вылезай! Сейчас же вылезай! — приказал один краснофлотец.

Ему никто не ответил. Тогда Марк снова чиркнул спичкой, наклонился и полез под куст. К нему присоединился краснофлотец. В кустах лицом к земле лежал мёртвый мужчина, его вытащили и перевернули на спину. Найдёнка узнала своего опекуна.

— Чем это его? — спросил кто-то.

Тимош присмотрелся. На шее инспектора он заметил синие следы чьих-то пальцев. Тимош поднялся и сказал:

— По-видимому, его хозяева заплатили ему наличными.

Все мрачно усмехнулись. Разбой продолжал скулить.

24. ОТЧЁТ

Вечером, когда свет электричества залил город, мимо сверкающих витрин ювелиров медленно шёл стройный элегантный мужчина в летнем кремовом костюме. Иногда он останавливался перед витринами и внимательно рассматривал хрустальные вазы, всевозможные золотые и серебряные украшения, любовался вместе с другими зрителями искусственными образцами прославленных бриллиантов, которые, могли бы рассказать о многочисленных преступлениях, убийствах, обманах, грабежах, связанных с их историей. Жадно всматривался он в расставленные на чёрном бархате сапфиры, изумруды, александриты. Всё это лучилось, мерцало кроваво-алыми отблесками, сверкало нежными тонами.