Шхуна «Колумб»

Ремонт не отнял много времени, но как только Барыль его завершил, обнаружилась новая неприятность. Петимко обратил внимание пилота на поверхность воды вокруг самолёта. Она блестела масляными разводами. Барыль бросился к бензиномерам и увидел, что горючее из одного бака вытекает с катастрофической скоростью. Осмотрев баки, пилот обнаружил, что один из них пробит пулями. Бензин из другого бака истратили раньше. Отремонтировать пробитый бак было невозможно. Пилот решил как можно быстрее использовать тот бензин, который ещё оставался, и, включив мотор, двинулся по морю. Всё же «Разведчик рыбы» шёл не по прямой, а полукругом, обходя район, где боялся встретить подводную лодку. Сначала самолёт шёл неплохо, оставляя за собой вспененный след и сбивая волну, будто торпедный катер. Но на половине дуги, именно тогда, когда они находились дальше всего от берега, мотор зафыркал, оповещая об окончании горючего.

Барыль ругался и клял подводного пирата так, что Петимко даже заслушался. Наконец, немного успокоившись, пилот постучал деревянной ногой и сказал:

— Ну, я не утоплюсь! Меня моя деревяшка удержит, а ты как?

Петимко засмеялся и ответил:

— А у меня клипербот. Наверное, я всё-таки в лучшем положении.

Оба улыбнулись. Однако надо было подумать о каком-нибудь способе спастись. Пилот решил согласно морским обычаям выбросить сигнал об аварии.

— Ну, штурман, поднимай свои флаги, — сказал Барыль. — Может, кто-нибудь нас заметит!

— А что поднимать: «ОВ» или «ОУ»?

— А какая разница?

— Первое значит «случилось несчастье, нужна срочно помощь»; второе — «случилось несчастье, нуждаюсь в помощи». Можно и такой сигнал: «ЩД», то есть «нужна помощь», или «ЩЕ» — «нужна помощь, на судне несчастье».

— Да какая мне разница! Лишь бы кто-то увидел и немедленно подошёл.

— Ещё можно «БО» — это значит «имею значительные повреждения», или «ГБ» — «присылайте немедленно помощь».

— Давай такой сигнал, чтобы нас, заметив, немедленно забрали отсюда.

— Можно ещё…

— Да что ты мне «можно и можно». Поднимай хоть все флаги! — Барыль рассердился, но, взглянув на штурмана, увидел, что тот смотрит на него не менее сердито.

— В чём дело? — спросил пилот.

— А в том, — ответил штурман, подчеркнув голосом «в том», — что у нас нет ни одного флага, потому что, когда мы вылетали из Лузан, командир так спешил, что решил лететь без флагов.

Барыль вспомнил, что, действительно, так оно и было, протянул руку штурману и примирительно сказал:

— Ну, давай помиримся, в этом я таки виноват.

Петимко махнул рукой и, выбравшись на крыло самолёта, стал осматривать море вокруг. Он вооружился биноклем и пристально всматривался в пустынный горизонт, надеясь увидеть какой-нибудь пароход, но вместо парохода в нескольких сотнях метров заметил странный плавучий предмет, напоминающий вроде бы человека, но казавшимся больше, чем человек. Внимательнее присмотревшись, понял, что это плавают два или три трупа.

— Пётр Петрович! У нас, кажется, появились «приятные» соседи.

— А именно?

— Утопленники плавают.

Гремя деревяшкой, Барыль полез к штурману. Он тоже увидел неподвижных пловцов.

— Надувай, Степанович, клипербот и гони в разведку, — сказал Барыль. — Посмотри, что это за мертвецы.

Штурман взялся за клипербот и вскоре оттолкнулся веслом от самолёта. Барыль, разместившись на поверхности крыльев, наблюдал, как лодочка быстро шла к утопленникам. Петимко грёб изо всех сил. Он сидел спиной к самолёту и только время от времени оглядывался назад. Вот лодочка уже совсем близко от них. И в этот момент пилоту захотелось протереть объективы своего бинокля, ему показалось, будто мертвец зашевелился и поднял голову. Лодка стояла уже рядом с утопленниками, и штурман склонился над водой. У Барыля заболели глаза от напряжения, он зажмурился, а когда снова посмотрел, то ясно увидел, что Петимко кого-то втаскивает в лодку.

— Тю-тю, фью-фью-фью! — засвистел пилот. — Значит, один ещё жив. Хотя б только этот медведь Степанович не перевернул клипербот, а то придётся мне плыть им помогать. — И он испытующе посмотрел на свою ногу.

Назад штурман возвращался очень медленно. Он буксировал за собой утопленников.

— Чего он мертвяков сюда тащит? — спрашивал самого себя Барыль. — Что это за драгоценность?..

Когда клипербот подошёл совсем близко, пилот увидел, что за лодкой плывёт только один мертвец, да и тот… одной рукой загребал воду.

— Эй, на лодке! — закричал Барыль. Сорвав с головы шлем, он потряс им в воздухе, выражая этим свои самые лучшие чувства.

Петимко не отвечал. Он грёб изо всех сил, стараясь как можно быстрее пришвартоваться к «Разведчику рыбы». Наконец, резиновый борт коснулся самолёта, и пилот помог штурману вытащить из лодочки девочку в полуобморочном состоянии. Её посадили на место наблюдателя, поскольку положить на маленьком самолёте было негде, разве что на крыльях. Потом вытащили того, кто оставался в воде и, по-видимому, едва держался за поплавок. Это был парень, которого штурман узнал только тогда, когда он очутился на хвостовой части фюзеляжа.