Шхуна, которая не желала плавать

После ухода «Джозефины» нам стало вдвойне одиноко. У нас не было лодок, да и вообще при таких волнах, которые с грохотом разбивались об «Орион», не могла бы уцелеть ни одна лодка.

Греки ужасно нервничали. Они горячо убеждали меня попросить по рации «Джозефину» подойти обратно. Я не стал этого делать. Окружив меня, они кричали и размахивали руками. Я, как и они, не хотел утонуть, но «Джози» ничем не могла помочь.

Бак Дассильва, наш моторист при насосе на корабле, вышел на палубу, чтобы поговорить со мной. Он сказал, что люди, находящиеся в трюме, собираются покинуть корабль, а машинное отделение затоплено. Мы тут же спустились вниз и погасили огонь в топках — существовала опасность взрыва котла.

Огни погасли, и греки, видимо, решили, что все кончено. Они бегали за мной по всему кораблю, пытаясь заставить меня совершить чудо с помощью радио.

Я не понимал языка греков, но догадывался и сказал им, что не могу вернуть корабль. Поднялся страшный шум. Я убегал от них, спотыкаясь то об овцу, то козу, то наступал на курицу. Бак хохотал. Конечно, я был похож на героя юмористического рассказа.

Коули, отправив сигнал SOS, получил ответ от ньюфаундлендского таможенного судна «Марвита», которое укрывалось от шторма во Фловер-Ков. Это было каботажное судно. Но Хаундсел, его капитан, был старожилом Ньюфаундленда, из тех моряков, кого называют человеком-тюленем. Нам повезло, что судьба столкнула нас с ним, он оказался единственным на всем побережье смельчаком, кто решился вытащить нас с «Ориона».

Около десяти часов даже греки угомонились, никто уже не ждал ничего хорошего. «Орион» разламывался под нами, и мы знали, что он долго не протянет. И вдруг, когда этого больше не ждал ни один человек, сквозь шторм пробился луч прожектора и заработал светосигнальный аппарат.

Я достал фонарь и ответил. Это был тот самый Хаундсел с «Марвиты». Он просигналил, что будет пытаться пройти через отмели — они были пенистыми и белыми как молоко, — чтобы снять нас с корабля.

Он предупредил нас, чтобы мы были готовы. «Мы сможем находиться возле вас шестьдесят секунд», — просигналил он. Не щедро. Но я не знаю, как он вообще рискнул подойти к «Ориону».

Мы все привязались к поручням, ожидая его, и тут он просигналил: «Не приходите с пустыми руками».

Я знал, что это значит. На борту «Ориона» было столько виски, что весь Галифакс не выпил бы его и за неделю. Я подсуетился, и каждый мужчина запихал в карманы и за пазуху по паре бутылок. Своеобразная оплата, скажете вы. Зная, что «Марвита» — таможенное судно, я мог только надеяться, что Хаундсел оставил своих таможенников во Фловер-Ков.

Хаундсел подобрался к нам, словно кошка к птичке. Едва судно коснулось нас, все одним прыжком перемахнули на него, и Хаундсел тут же отправился обратно в море. Несколько бутылок оказались откупоренными как бы сами собой.

Выбравшись на открытую воду, мы с трудом обошли вокруг Фловер-Ков. На входе в гавань я услышал, что стартуют сотни моторок. Хаундсел включил прожектор, и мы увидели, что действительно все лодки во Фловер-Ков, которые имели моторы, направляются в открытое море.

Представьте себе ураган в девять баллов на подветренном берегу, а эти лодчонки направляются в открытое море. Я ничего не понимал и попросил объяснений у Хаундсела. Он только ухмыльнулся.

— Слушай, парень, — сказал он, — ты ведь понимаешь, что «Орион» теперь брошенное судно.

Остальное мне было понятно.

К следующему утру ураган здорово выдохся, и я отправился посмотреть, цело ли снаряжение, оставленное нами на борту. Судно теперь действительно было развалиной. Совершенно разбитое, все пропало, растащили все дочиста! Эти рыбаки не оставляют ничего — даже корову уведут.

Я так и не смог сообразить, как они вытащили корову, и попросил одного местного парня оказать мне любезность — объяснить, как они умудрились в такой шторм затащить скотину в лодку.

— Мы не затаскивали ее в лодку, — сказал он, пожимая плечами. — Утонула бы и она, и мы вместе с ней. Мы просто обвязали вокруг ее рогов веревку и выбросили за борт, а когда она выбралась на рифы, подобрали свободный конец и вплавь переправили ее домой. Вот и все.

Когда Сквайр и его спасатели вернулись на «Джозефину», их уже с нетерпением дожидался Коули. Едва они ступили на борт своего корабля, буксир снова тронулся в путь.

Пока Сквайр находился на борту «Ориона», в тысяче миль к юго-западу произошло невероятное событие.

Часть шестая

Глава первая

Морской путь между Северной Америкой и входом в Средиземное море — один из самых оживленных маршрутов для малотоннажных пароходов в Северной Атлантике. За один день на этом маршруте можно встретить не один десяток кораблей. Из-за перегруженности этой невидимой трассы суда не всегда точно следуют вдоль тридцать шестой параллели.