Шхуна, которая не желала плавать

Кое-кто обзывает обитателей Сент-Шоттса пиратами. Возможно, они и правда пираты. Однако если мне придется выбирать между пиратами Сент-Шоттса и пиратами Сент-Джонса, я знаю, кого выберу.

Большинство обитателей Южного берега тоже не скупились на помощь. Они и их предки веками зависели от милости торговцев, так что им было известно, с чем нам пришлось столкнуться, и они сочувствовали нашей нужде во всем.

И первым — Монти Виндзор, участливый человек с мягкой речью, который жил в большом, с многочисленными пристройками доме на крохотном, почти обособленном полуострове в Аквафорт-Харбор. Дом был и внушительным и красивым, когда Виндзоры построили его двести лет назад, но теперь выглядел серым и грустным. Монти Виндзор был чуть ли не последним в Аквафорте, носившим эту фамилию. Он показал мне семейную Библию, в которой записывались даты рождения и смерти всех Виндзоров, начиная с 1774 года. Из мужчин мало кто умер в своей постели. Большинство погибло в море, одни — как рыбаки, другие — как матросы, третьи — как китобои, а некоторые — как корсары. Фантастическая старинная книга, поля которой были покрыты записями отнюдь не религиозными, но равно полезными.

В заключении Книги Чисел кудрявые выцветшие строчки излагали рецепт излечения «душилки» (дифтерита). Пациент должен был выкурить глиняную трубку, набитую пенькой (растрепанными волокнами смоленой пеньковой веревки), предварительно вымоченной в сере. Выкурив это зелье, он (или она) должен был выпить пинту черного рома прямо из бочонка.

Современные светила медицины презрительно фыркнут, но, по-моему, вирус или бацилла, способные выдержать такое лечение, это уже какие-то суперсупермикроорганизмы. С другой стороны, любой человек, будь то мужчина, женщина или ребенок, оставшийся в живых после такого лечения, в любом случае изначально мог не опасаться никакой заразы.

Поколения Виндзоров держали завод для переработки китового жира, фабричку, где засаливалась рыба, и много больших рыболовных шхун, но теперь все это ушло в прошлое и остался только лабиринт обветшавших зданий на берегу бухты. Здания эти хранили память о былых эпохах, но, кроме того, они хранили всяческие сокровища для таких, как мы. Там мы извлекли на свет Божий огромный двухлопастный медный винт, сделанный явно полвека назад, но точно подошедший к нашему моторному отсеку. Мы нашли десятки блоков для трехмачтовых шхун и достаточно блоков поменьше для нашего бегучего такелажа. Скобы, кофель-нагели, гаки, храпцы — ну чуть ли не все, что нам требовалось, — только и ждали, чтобы их обнаружили в пыльных углах виндзоровских зданий.

Споткнулись мы только на одном. Нам требовались два новых штага, и вот их-то найти не удавалось. На пляжах было полно старых мачт, как и на гниющих корпусах брошенных шхун, но все они были либо слишком велики, либо слишком стары. После четырех веков кораблестроительства, дровяного отопления и лесных пожаров на Южном берегу не нашлось бы ни единой корабельной сосны. Остались только искривленные черные ели. За одним исключением.

Напротив дома Монти, за узкой гаванью устремлялись к небу стройные, почти первозданные ели. Своего рода священная роща. Она принадлежала семье со времен первого ньюфаундлендского Виндзора и ревниво оберегалась поколениями его потомков как поставщица штагов, гафелей и прочего рангоута для виндзоровских шхун. Хотя шхуны эти уже давно исчезли, ели оставались священными. Пока они стояли не тронутые, гордые, сохранялась в неприкосновенности какая-то часть виндзоровского наследия. Во всяком случае, такими их видел Монти. Однако, когда он прослышал, что мы не можем найти штаги, он прислал нам в Грязную Яму приглашение навестить его.

Мы навестили — Джек и я, Оби и Енос, и Монти повел нас вниз, к видавшей виды плоскодонке, последнему суденышку из всех флотилий, какими когда-то владели Виндзоры. На дне плоскодонки лежали два топора и веревки.

— Гребите-ка, ребята, к роще, — сказал нам Монти своим тихим мягким голосом. — Вон туда. Влезете на обрыв там, где увидите большую белую скалу, и прямо за кормой от нее найдете ели, такие прямые и стройные, лучше каких на острове нет. Срубите, что вам требуется. Только уж выберите без промаха самое наилучшее.

Мы сделали, как он сказал. На крутом склоне в тени благоухающих смолой деревьев Енос метил жертвы, а мы их рубили, очищали от сучьев, скатывали хлысты к воде и буксировали через бухту. Я поднялся к Монти, чтобы заплатить ему, но он отмахнулся от денег:

— Да ладно, шкипер. Никому из нас уже сучочка из этого ельника не понадобится. Никому из Виндзоров, похоже, в море уже не ходить. А мне приятно будет знать, что рангоут на вашей посудинке надежный, виндзорский. Ведь елки эти для того и росли.