Школа гейш

— Почти полдень — самое время для подвига! — Оборотень приосанился. — Оясима ждет своего героя. Умного, бесстрашного и красивого. Прямо как я.

— Но ты же еще придешь? — растерянно спросила Мия.

Расставаться с тануки не хотелось до слез.

— А то! Все мои ночи будут твоими, Мия-чан. И это после двух месяцев воистину монашеского воздержания! — Дайхиро покачал головой, словно сам изумлялся жертве, которую готов был принести во имя дружбы. — Главное, вели, чтобы в следующий раз приготовили побольше саке. Где это видано — угощать гостя всего одним кувшином?

— Погоди! У тебя же нет денег!

Она вскочила. Жаль, что сейчас день и придется выкапывать монету на глазах у всего чайного домика. Но допустить, чтобы Дайхиро воровал деньги ради встречи с ней, Мия не могла.

— Пфф! Спрячь свое золото, женщина! — возопил оборотень, в возмущении потрясая шляпой, которую крутил в руках и уже собирался надеть. — Тануки денег не берут!

И прежде чем Мия успела остановить его или сделать хоть что-то, выскочил за порог.

Джин открыл глаза и понял, что безнадежно проспал.

Это было странно. Шесть лет в монастыре навсегда вбили в него привычку подниматься на рассвете для утренней медитации и последующей тренировки. Сейчас же вовсю светило солнце, намекая, что время идет к полудню. Во дворе постоялого двора ржали лошади, и что-то оживленно обсуждали воины из охраны императорского свадебного кортежа.

Почему никто не разбудил его? Капитан стражи заслужил выволочку — сколько можно повторять, что Джин не Сунан и не Мин. Будить его по делу не только можно, но и нужно.

И вот теперь потеряно полдня пути, не меньше. Пока запрягут лошадей, пока соберут всех придворных…

Джин вскочил и начал одеваться, радуясь, что навязанный отцом личный слуга куда-то запропастился. После жизни в монастыре старший принц Аль Самхан так и не сумел привыкнуть к некоторым традициям императорской фамилии. Например, одеваться с помощью посторонних людей, когда сам ты молод, подвижен и дееспособен.

Ладно бы доспехи, но обычный дорожный наряд…

Как же долго все это тянется! Организация посольства и свадебного кортежа, сборы, продвижение по стране к ближайшему портовому городу. В одиночку Джин достиг бы его за два-три дня. Но приходилось равняться на скорость движения самой медленной повозки в кортеже.

А потом будет плавание по морю. Три недели при самом лучшем раскладе и попутном ветре. И до полутора месяцев, если случится шторм.

Хорошо еще, что Мия в безопасности. Но плохо, что нельзя получить вестей о ней. Остатки агентурной сети состояли из людей в большинстве своем некомпетентных или подозрительных. А единственный достойный доверия лазутчик, который остался жив и на свободе, был очень слабеньким магом. Его сил просто не хватало, чтобы создать духа-сикигами и отправить на такое расстояние.

Ладно, Куросу умен и предан. Он сумеет выкупить Мию и защитит ее.

А капитан все-таки заслуживает выволочки. Он должен раз и навсегда уяснить, что в этом путешествии важен не комфорт, а скорость. И если давно прокричали третьи петухи, а принц все еще спит, значит, самое время пойти и разбудить его.

Что ему снилось? Ведь снилось же точно что-то хорошее. В памяти мелькнул горячий источник и прелестная обнаженная девушка в его объятиях, волна наслаждения, полный восторга и благодарности взгляд…

Он задумался, пытаясь уловить ускользающие обрывки сна, но те истончались и растаяли, как тает кисея тумана под солнечными лучами.

Глава 10 ИЗДЕРЖКИ РАБОТЫ

Стоило Мие войти в купальню, как разговоры смолкли, словно маг набросил купол безмолвия. Находившиеся в помещении гейши повернулись, разглядывая ее, словно диковинного зверька. Под этими изучающими и неприязненными взглядами девушка поежилась и даже чуть отступила.

И наткнулась спиной на какую-то женщину.

— Проходи давай! Чего встала, — буркнула плотно сбитая широкобедрая гейша в возрасте, опасно приближающемся к роковому рубежу, после которого работницы чайного домика теряют привлекательность для мужчин.

Свои слова женщина подтвердила энергичным толчком в спину. Чтобы не упасть, Мие пришлось пробежать несколько шагов.

Она остановилась почти в центре купальни. Стукнула дверь за спиной, отсекая окружающий мир, и это послужило для гейш сигналом.

— Ну на-а-адо же, кто к нам пожаловал, — лилейным голосочком начала Асука. — Принцесска.

— Это от нее, что ли, наши мужчины с ума сходят? — процедила сидевшая рядом с Асукой красотка. — И что только нашли? Немочь бледная.

Словно утверждая правоту своих слов, она выпятила вперед пышный бюст с крупными темно-кофейными сосками.

— Самураи для нее нехороши, какая цаца!

— Ей сёгуна подавай.

— Императора самханского.

Слова летели справа, слева. Презрительные, уничижающие, полные злости и желания оскорбить, уязвить. За ними стояла жгучая обида. Каждая гейша словно спрашивала в возмущении: «Почему ее, эту худосочную малолетку, раз за разом выбирают клиенты? Почему не меня?»