Школа гейш

Мия куталась в полотенце и озиралась, не зная, куда деться от неприязненных взглядов и похожих на плевки высказываний. Без одежды, на чужой территории, в окружении незнакомых взрослых женщин она чувствовала себя особенно слабой и уязвимой.

— Фу, что это у тебя? — Одна из гейш встала, чтобы дернуть подаренный сумасшедшим клиентом амулет на бронзовой цепочке, и Мия пожалела, что не сняла его перед купанием, как собиралась. — Какая гадость!

— Защитный камушек, — хихикнул кто-то. — Такие крестьяне носят от сглаза.

— Вот ведь деревенщина неумытая!

— Дай поглядеть!

— Н-не надо… — Она отступила, закрывая камушек рукой, и это послужило для недоброжелательниц сигналом. Сидевшие на полу у бочек с горячей водой женщины вскочили.

Мия попыталась прошмыгнуть к выходу, но стоявшая на пути к свободе гейша успела ее перехватить. Девушка вскрикнула и забилась, как пойманная в силки птичка, в мощных руках.

После короткой, изначально обреченной борьбы работницы чайного домика повалили жертву на пол. Одна сидела на ней сверху, две держали за руки, а еще одна тянула за волосы, вынуждая поднять голову.

Сверху склонилась Асука.

— Красавица, значит? — Улыбка на ее лице превратилась в оскал. — Сейчас мы тебя еще краше сделаем.

На Асуке, как и на всех прочих женщинах в купальне, было только полотенце, небрежно повязанное на бедрах. Мия так и не поняла, откуда гейша извлекла нож.

А потом это стало неважным. Все на свете стало неважным, кроме лезвия, которое стремительно приближалось к ее лицу.

— Говорят, шрамы украшают, — хихикнула Асука.

— Ты с ума сошла? Что вы делаете?!

Взгляд девушки в панике метался меж женщин, но ни на одном лице Мия не видела и тени сочувствия. Злорадство, равнодушие, предвкушение.

И ослепительная, обжигающая ненависть в глазах Асуки.

Пресветлая Аматэрасу, что Мия ей сделала? Что она всем им сделала? За что эти женщины так ненавидят ее?

«За Куросу Ёшимитсу и Акио Такухати», — пришло леденящее душу понимание. За то, что два самурая готовы были выкупить ее, не считая денег, а она отказалась.

Значит, получается, что Асука солгала тогда…

Луч солнца из оконца под потолком блеснул на лезвии — красиво и страшно. Мия закричала и рванулась в бесполезной попытке избежать встречи со сталью…

По телу словно прокатилась опаляющая волна. Прокатилась и выплеснулась наружу, разметав обидчиц по углам. Асуке и тем, кто держал Мию, особенно досталось. Их приложило — кого об стенку, кого о бочку с горячей водой. Со всех сторон слышались всхлипы, стоны и жалобы.

Мия встала, озираясь. Подобрала слетевшее в пылу борьбы полотенце и снова завернулась в него. Потом подумала и подобрала нож. При мысли о том, чтобы порезать кого-то, делалось дурно, однако становиться безответной жертвой она тоже не собиралась.

Но никто не спешил на нее нападать. Гейши охали, потирали ушибленные бока и колени и опасливо косились на девушку. У стены, с ужасом глядя на неестественно вывернутую кисть руки, подвывала Асука. Купальня походила на поле боя, всюду поверженные тела, и Мия застыла единственным победителем с ножом в побелевших пальцах.

В этот момент дверь отъехала в сторону, и через порог лег косой прямоугольник солнечного света.

— Чем вы тут занимаетесь, деточки? — очень холодно спросила госпожа Хасу.

Мия, набычившись, сидела в углу. Отобранный у Асуки нож лежал рядом, девушка сумела выпустить его из рук, но расстаться с оружием совсем так и не решилась.

Благо вернуть нож никто не требовал.

Со слов Асуки, которые подтвердили все остальные гейши, получалось, что Мия сошла с ума. Зачем-то притащила в купальню нож, вынула его и угрожала прочим работницам. Жалобно всхлипывающая зачинщица продемонстрировала стремительно распухающее колено, кровоподтек на плече и сломанное запястье — неведомая сила, защитившая Мию от опасности, особенно сурово обошлась с Асукой. На фоне ее травм синяки остальных участниц драки казались сущей мелочью.

Губы «матушки» скривились:

— Значит, она тебя избила? Так, деточка?

— Да-а-а, — прорыдала Асука.

— А что же твои подружки тебя не защитили? — Владелица «Медового лотоса» сощурила глаза и оглядела остальных участниц инцидента.

— Мы боялись, — пробасила гейша, которая перехватила Мию у выхода. — У нее нож.

Все покосились на Мию и лежащее рядом с ней оружие.

— Да, нож — это страшно, милые. — Госпожа Хасу, напротив, на Мию упорно не глядела. — Идите-ка приводите себя в порядок. Скоро вечер, придут гости.

— Но синяки… — осмелилась подать голос одна из женщин.

— Синячки замазать… А ты, — взгляд госпожи Хасу остановился на жалобно плачущей Асуке, — сходи к доктору, деточка. Пусть подлечит тебя, что ли. И в зал сегодня не ходи.

— А деньги?

— Деньги? — Брови госпожи Хасу взмыли вверх в немного картинном удивлении. — Какие деньги?

— На доктора.

— У тебя же есть денежки, деточка. Вот их и возьми. — В ласковом голосе владелицы чайного домика прорезалась сталь.

Хорошо знавшие хозяйку женщины поспешили собраться и исчезнуть. Теперь только пара перевернутых кадок и лежащий рядом с Мией нож напоминали о случившемся в купальне.