Школа Хизер Блоссом. Часть 2

Больше ни на что не обращая внимания, девушка пошла к выходу со стадиона, особо не задумываясь, где в конечном итоге окажется. Почти натолкнувшись на внезапно появившуюся перед лицом школьную ограду, Элли села на траву и позволила себе заплакать. Когда рядом раздался негромкий голос, она не сразу поняла смысл слов:

— Ты... действительно... волшебная? — похоже, у говорившего был ограниченный словарный запас английских слов.

Элли подняла голову. Перед ней стоял юный берсерк из «Березани».

— Как тебя зовут? — спросила она, надеясь, что такой простой вопрос он поймет.

«Какой он курс? — недоумевала девушка. — Выглядит лет на четырнадцать».

— Яр, — ответил он. — Ярослав Гнедин.

— Элли...

Светло-голубые глаза сибиряка слегка расширились.

— Как в «Волшебнике Изумрудного города?!» — русская речь прозвучала для девушки набором звуков.

— Что? — переспросила она.

Яр промолчал. Он отстегнул с плеча фибулу и, перекинув упавшую меховую накидку через локоть, протянул застежку-брошь девушке.

— Цветок папоротника. Наш герб. — Элинор снова услышала несколько непонятных слов, но подарок взяла.

Фибула была в виде непонятного растения, напомнившего девушке одновременно лотос и эдельвейс.

— На каком ты Факультете? — спросила она, надеясь, что хотя бы слово «факультет» Яр поймет.

Он понял.

— Жива.

Элли передернула плечами, слово опять было незнакомое. Яр некоторое время настороженно смотрел на нее, но все же решился:

— Ты... злая?

Элли вытерла глаза тыльной стороной руки. Прозрачно-белый и устрашающе прекрасный Король Благого Двора вновь появился перед ней, грозя уничтожить. Но простое предложение на английском, пусть и с густым славянским акцентом она разобрала.

— Я не злая, я темная, — ответила Элинор, не надеясь, что юноша ее поймет, но он медленно кивнул, не сводя глаз с колеблющегося за забором тумана.

— Там Навь?

Элли не поняла смысла, но в голосе Яра звучали страх и восхищение — то, что человек, даже ведьма, может испытывать перед миром бессмертных.

— Да, — согласилась девушка, — там — Навь.

✧☽◯☾✧ Часом позже ✧☽◯☾✧ Кабинет мастера Баркли ✧☽◯☾✧

Мастер Баркли стоял, опершись на стол, и смотрел в одну точку. Очередная годовщина зловещей даты, от которой он бежал бесконечно, но все же не мог забыть. Осознанно растравлял старую рану, видя в забвении предательство. Даже осознание того, что сегодня он нужен Катрионе как никогда, не могло выгнать его из кабинета. В день своего траура ему необходимо было одиночество.

Персиваль все же сел за стол, пододвигая к себе старые дневники и фотоальбом. Его личная тайна организация. Орден в миниатюре — «Клуб кладоискателей» был распущен на каникулы, сам директор собирался в очередную поездку, призванную заглушить укоренившуюся боль... но осенью все вернется на круги своя. Новые встречи и исследования. Нужно было составить план.

Он бездумно листал тетради дневников, скользя взглядом по знакомым, много раз читанным строчкам — что нового он собрался там узнать? Иногда меж листов попадались сложенные вчетверо рисунки, Персиваль откладывал их в сторону, иногда с любопытством разворачивая.

Последняя наследница усадьбы Блоссом была талантливой рисовальщицей. Занимались ли с ней учителя или то был природный талант — о том директор не ведал. Но фэйри и туман были изображены достоверно и скрупулезно, будто исследовательской рукой, а не юной девушкой, которую признали безумной. Очередной сложенный лист показался плотнее прочих, Персиваль развернул и его, обнаруживая внутри плотную картонку.

Он с интересом повертел рисунок в руках — такой же тонкий и четкий, как и прочие, но будто виденный впервые. Или полностью забытый.

На рисунке был не туман, а огромное зеркало, на раме которого сидела девушка лет шестнадцати.

«Автопортрет? — подумал директор, но тут же вспомнил, что изображение леди Блоссом висит в школе на втором этаже, здесь же было совсем незнакомое лицо.

Девушка на рисунке непостижимым образом находилась и внутри зеркала, и снаружи, будто наполовину скрываясь в ином мире. Она улыбалась, но талантливая художница сумела перенести на потрет настроение — оскал хищника, глумящегося над жертвой. Портрет был неприятен, его не исправляли ни выписанный наряд незнакомки, ни изысканные украшения на ее руках и шее.

Персиваль пригляделся. Зеркало было ему знакомо, огромное, оно висело в нише в одном из коридоров, он и сам, бывало, отдыхал там. Портрет явно не был выдумкой, но что он значил? Была ли изображенная девушка фэйри? Директор с сожалением отложил картонку в сторону — узнать что-то достоверно не представлялось возможным.

Руки невольно потянулись к альбому фотографий. Персиваль знал, что это причинит страдания, но и противиться не мог. Он смотрел на полузабытые юные лица однокурсников, кого-то помнил только по именам, у кого-то — лишь фамилию. Себя самого... с Катрионой, значит, фотографировала Каландра... Обеих девушек... значит, фотографировал он сам.