Школа корабелов

— Давай о деле поговорим, Семен Емельянович. Согласен ты либо нет? — нетерпеливо перебил его Катасанов.

— Со временем у меня туго. Однако соблазн велик и совесть отказаться не дозволяет… Согласен. Только более трех раз в неделю уроков давать не могу. И еще три условия ставлю.

— Каковы же эти условия?

— Первое: в помощь мне надо дать двух штурманов либо гардемаринов. Их я буду особо обучать, дабы со временем они заступили на мое место. Второе: помощников этих без моего ведома не менять и от должности не отлучать. И последнее: ученики мои должны быть не моложе четырнадцати лет.

— Только-то? А я думал, ты чего похитрее запросишь. Признаться, ехать к тебе боялся, припомнив былые кронштадтские споры.

— Что старое вспоминать! — примирительно сказал Гурьев. — Надо стремиться, чтобы новых ссор не было. Но и худой мир не в моем характере.

3

В один из февральских дней, против всякого ожидания Путихова, в училище нагрянул Катасанов. Подмастерье немедленно увел его в канцелярию, успев шепнуть Апацкому:

— Живей наводи порядок, форму парадную выдай, особо пьяных учеников запри в сарае. Учителям скажи, чтобы привели себя и классы в приличный вид. Шибко грязные комнаты закрой на ключ. Ну, поворачивайся, а я тут задержу генерала.

Выслушав пространный доклад Евлампия Тихоновича о текущих делах, о количестве больных, об умерших в прошлом месяце трех воспитанниках, Катасанов пошел по классам.

Он побывал на уроке английского языка, послушал, как поручик Дубров, а следом за ним ученики хором повторяют глаголы, заглянул в верхний класс на урок арифметики и терпеливо просидел на нем до звонка. Приглядываясь к притихшим ученикам, Катасанов остановил свой взгляд на Попове. Хотя парень сильно подрос и возмужал, генерал его узнал.

— А, старый приятель! Жаль, фамилию твою запамятовал…

— Попов, ваше превосходительство, — подсказал Путихов.

— Точно, точно! Попов. И другого посланца Мордвинова признал, вон того, что у окна сидит. Подросли ребята на казенных харчах. Ну как, охтенские, нравится вам жизнь в училище?

— Не очень, ваше превосходительство, — ответил, вставая, Попов.

Путихов из-за спины Катасанова свирепо погрозил ему кулаком.

— Пошто так? Иль науки вам не под силу?

— Нет, ваше превосходительство, науки не гораздо трудные, — жизнь наша тяжелая.

— Не изволите ли, ваше превосходительство, заглянуть в класс чистописания? — засуетился Путихов, пытаясь отвлечь внимание директора.

— Отстань! — с досадой отмахнулся Катасанов. — Садись, Попов. Вот ты скажи, — обратился он к Осьминину, — тебе тоже не любо в училище?

— Не любо, господин директор.

— Кто еще недоволен училищем?

Путихов задыхался от ярости. Его лицо перекосилось от злобы. Маленькие глазки сверлили лица воспитанников и, казалось, вот-вот выскочат из орбит. В наступившей тишине отчетливо слышалось его частое дыхание.

— Есть еще недовольные, господа? — повторил Катасанов.

— Есть, ваше превосходительство, — в один голос ответили Яша Колодкин и Андрей Углов, поднимаясь.

Апацкий незаметно приблизился к Матюхе Чулкову, что-то шепнул ему и повернулся с равнодушным видом к генералу. Матюха, выпучив глаза, стремительно поднялся и рявкнул:

— Ваше превосходительство, не слушайте их, врут они все! Харчи у нас хорошие, одежда ладная, учителя отменные, мы всем довольны. А ну, хлопцы, подтвердите!

Матюха Вульгарно обернулся к ученикам и потряс здоровенными кулаками.

— Точно! — неуверенно поддержали его отдельные голоса.

— Слышишь, Попов, что говорят твои однокашники? — спросил Катасанов с чувством удовлетворения. — Похоже, что вам четверым здесь не по нраву. Что ж, можно отпустить вас, с богом, на все стороны.

— Мы отсюда не уйдем, ваше превосходительство, ежели вы нас не выгоните.

— Ага, — значит, в училище не так уж плохо, коль уходить отсюда не хочется, — заключил директор.

Покинув класс, генерал зашел на кухню. Толстый повар с потным, красным линем, в новой чистой рубахе, подал ему на белоснежной салфетке миску жирных щей. Катасанов отхлебнул их, отведал густо промасленную кашу и похвалил оба блюда.

— Вкусно кормишь ребят, титулярный советник. Самому царю не стыдно такой обед подавать.

Александр Семенович вспомнил, что давно обещал жене выхлопотать для Путихова чин коллежского советника, и теперь решил не откладывать дела в долгий ящик.

Часа через два после отъезда Катасанова к зданию училища корабельной архитектуры подошел Семен Емельянович Гурьев. Окна первого этажа, затянутые занавесками, и второго, украшенные шелковыми шторами и цветами за толстыми стеклами, не оставляли сомнения, что классы находятся на верхнем этаже. Сюда и поднялся профессор по парадной лестнице, но, к удивлению, нашел дверь заколоченной. Спустившись этажом ниже, он постучал в квартиру директора.

— Генерал Катасанов дома? — спросил он у пожилого солдата, отворившего ему двери.

— Никак нет, ваше благородие. Их превосходительство ранее ночи дома не бывают. Как прикажете передать?

— Передай господину Катасанову, что его спрашивал профессор Гурьев.

Из-за спины солдата показался розовый чепчик, а за ним круглое лицо с тройным подбородком.