Школа корабелов

Помните, ваше превосходительство, сколько толков было, когда снаряжали экспедицию вокруг света Крузенштерна? Находились люди, которые советовали нанять для нее английских матросов, полагая, что русские для такого отдаленного плавания не годны. А не мы ли с вами, ваше превосходительство, будучи в Лондоне, восторгались нашими матросами, кои управлялись трижды быстрее англичан ставить, убавлять и прибавлять паруса? Нельзя желать лучших матросов, а особенно в бою. Самые неловкие, неуклюжие моряки под неприятельскими выстрелами превращаются в смышленых, стойких и отважных воинов.

Семен Емельянович умолк. Несколько минут продолжалась пауза. Все устремили взоры на министра, но он снисходительно улыбнулся и заговорил о чем-то с князем Гагариным. Вскоре после этого начался разъезд гостей, провожаемых самим директором, так как Гурьев уехал одним из первых.

Составляя подробный отчет императору об экзаменах, министр просил о выпуске Попова, Осьминина и Колодкина чином 12-го класса, а остальных четырех учеников — чином 14-го. «А как они в столь короткое время достигли желаемых успехов в науках попечением коллежского советника Гурьева, — писал он в докладе, — то надо отдать ему в том справедливость…»

21 августа был получен приказ о производстве Гурьева в статские советники, о выпуске семи учеников и посылке первых трех из них за границу, для изучения кораблестроительного дела в Англии и других странах.

Ваня Осьминин и Яша Колодкин, узнав о командировке за границу, были бесконечно счастливы. Исполнилась их давнишняя мечта — поплавать по морям и океанам, повидать разные страны и народы. Попов же, наоборот, расстроился и отправился немедленно разыскивать Семена Емельяновича.

Горячо поздравив профессора с новым чином, Саша обратился к нему с просьбой.

— Дозвольте мне, господин профессор, отказаться от командировки в Англию, — сказал он. — О другом у меня мечта, работать с вами здесь, в училище, учиться у вас, дорогой Семен Емельянович.

Гурьева глубоко тронули слова любимого ученика. Он обнял Попова и расцеловал его.

— Хорошо ли ты подумал, Саша, отказавшись от столь заманчивой командировки?

— Да, господин профессор.

— Ну, спасибо, порадовал старика. За морем теплее, а у нас светлее… Мы с тобой, Саша, докажем, что не нам, а к нам надобно приезжать учиться. А пока поставлю тебя заведовать корабельной чертежной и преподавателем математики в среднем классе.

Глава одиннадцатая БРИЛЛИАНТОВЫЙ ПЕРСТЕНЬ

1

Второй и, пожалуй, не менее важной причиной, заставившей Сашу отказаться от длительной заграничной командировки, была Наташа Редкозубова. Саша не видел ее с того дня, когда она в разговоре дала понять, что выходит замуж за Апацкого. Он мужественно перенес удар и еще больше ушел в работу, готовясь к экзаменам. Обилие наук, которые нужно было изучить, глубина и сложность их не давали простора попранному чувству и приглушили его. Но после экзаменов, когда у молодого инженера неожиданно оказалось много свободного времени, его чувство к Наташе тотчас же вспыхнуло с удвоенной силой.

Мысли о ней преследовали юношу неотступно. Он приглядывался к лейтенанту Апацкому, тщетно пытаясь прочесть на его слащавом лице хотя бы мимолетную весточку о девушке.

«Она не вышла замуж за лейтенанта, о свадьбе было бы известно в училище, — размышлял он. — Так что же удержало ее от этого? Сомнение в его честности? Нет. Апацкий слишком хитер, чтобы дать ей повод подозревать его в чем-либо. Он всюду выпячивает свое дворянское благородство. Может быть, отсутствие симпатии к жениху? Зачем же ей было лгать тогда?»

Неразрешенные вопросы сменяли друг друга, и самым мучительным из них был: «За что она ненавидит профессора и меня? Чем мы провинились перед ее отцом?»

Попова неудержимо тянуло на Вознесенский проспект. Он часами ходил по узкой улице, с замирающим сердцем замедлял шаги у дома, где жили Редкозубовы, и шел дальше. Заглянуть в окно, а тем более войти в квартиру у него не хватало решимости.

В одну из таких прогулок он столкнулся с Наташей. Она показалась внезапно, из-за угла Офицерской, и быстро прошла мимо, не заметив его. Саше хотелось крикнуть, остановить девушку, взять ее за руку, как тогда, когда они впервые познакомились на Харламовом мосту. Но он был не в силах сдвинуться с места и лишь смотрел ей вслед, пока она не скрылась в подъезде своего дома.

— Что же это я? — беззвучно пробормотал Саша. — Позор! Перед царем не оробел, а тут трушу, как заяц.

Вечерело. Золотой кораблик на адмиралтейском шпиле в конце проспекта словно плыл в легких розовых облаках. От нагретых плит тротуара, от стен домов и даже от одинокого, покосившегося старого дуба, с редкой листвой, покрытой пылью, несло застоявшейся духотой. У дома Наташи дворник лениво подметал мостовую. Попов подошел к нему.

— Скажи, любезный, барышня, что сейчас прошла, все в той же квартире живет?

— Изволите об Наталии Андреевне спрашивать, судырь? — услужливо откликнулся дворник, глядя на блестящего офицера в новеньком мундире. — А где ж ей еще жить? Во второй, значит…