Школа на горке

Что сейчас ответит Анюта? Начнет любопытничать, как всякая девчонка? Зачем именно лента? И почему именно Борису она нужна? И что, и как, и почему, и отчего. Анюта помолчала, поковыряла носком сапога в сером, растаявшем почти совсем снегу и сказала:

— Пошли. Может, ничего и не получится. А может, и получится. Мама говорит, что многое зависит от обаяния. У тебя есть обаяние?

— Не знаю.

— «Не знаю». Какой ты все-таки! Ты же мужчина! Мерси-пардон самый настоящий.

Борису хотелось спросить, что такое «обаяние», он это слово слышал не раз и раньше, но как-то не вникал, что это значит.

— Ты, наверное, и не знаешь, что это значит — обаяние? Горе ты луковое! Обаяние — это когда человек симпатичный.

Анюта стала пристально разглядывать Бориса, наклонила голову набок, обошла с другой стороны, опять зашла с той же.

— Немного кривобокий. Но это, наверное, из-за моего портфеля. Ладно, пошли.

Они остановились перед двенадцатиэтажным домом.

— Пришли, — сказала Анюта. — Теперь надо на седьмой этаж.

Анюта смело нажала на кнопку звонка. Подождали. Было тихо за дверью.

— Никого нет, — сказала Анюта.

И тут за дверью послышались шаги.

Высокая красивая женщина стояла перед ними. Она переводила взгляд с Бориса на Анюту, потом опять на Бориса и опять на Анюту. Она молча улыбалась и очень спокойно ждала, что же они скажут. Борис не знал, что говорить, и сказал:

— Здрасьте.

— Добрый день, — ответила женщина.

— Вы приходили к нам в школу, — сказала Анюта, отбрасывая на затылок непослушную свою шапку, — помните?

— Предположим. Я много выступаю в школах.

— Вы рассказывали про войну и показывали разные фотографии.

— Да. И что же?

— А потом мы с мальчишками провожали вас домой и помогали нести ваши папки и коробки до самой квартиры. Помните?

— Помню. Это было очень мило с вашей стороны — и мальчишек и твоей.

— И вы нам показывали в школе настоящую пулеметную ленту, она у вас лежала в коробке.

— Да, показывала.

— Ну вот, — Анюта выразительно помолчала. — Нам эта лента очень нужна. Вот так нужна, — Анюта провела ладонью по горлу.

— Интересно, — медленно, задумчиво сказала женщина. — Лента от старого пулемета системы «максим» очень нужна вам. А зачем?

Тут Борис набрал побольше воздуха и начал без передышки:

— Один человек сказал: «У меня есть лента», а Катаюмова, ехидина известная, говорит: «Еще чего», не верит. Тогда он сказал: «Принесу». Конечно, обманывать нехорошо, но она сама до этого довела. Он замечательный человек, он даже самого Хлямина не боится, одной левой может положить Хлямина! А Хлямин — ого! Теперь ленты нет, Катаюмова прохода не дает, он ужасно переживает, а еще деда в школу вызвали. А он на верном пути, еще немного, и отыщется Г.З.В., он еще всем докажет. Лента нужна — во! — и Борис тоже провел ладошкиным ребром по шее.

Конечно, понять его рассказ было трудно. Женщина и не поняла почти ничего, это было видно по ее лицу.

Анюта дернула Бориса за пальто и сказала угрожающе тихо:

— Прекрати.

Потом повернула свое румяное лицо к женщине:

— Вы не обращайте внимания, он волнуется, поэтому так непонятно объясняет. Просто у них в школе музей про войну, нужна пулеметная лента. Понимаете?

— Понимаю, — сказала женщина. — Для школьного музея. Ну что же, у меня не одна лента. Думаю, что смогу вам найти одну. Я надеюсь. Сейчас посмотрю, подождите.

Она ушла в комнату. Анюта толкнула Бориса локтем в бок, она даже чуть слышно повизгивала от радости, что все так складно получилось.

Женщина не выходила. Было слышно, как она двинула стулом, заскрипела ящиком. Но вот что-то зазвенело, и она вышла и вынесла им самую настоящую пулеметную ленту.

— Могу смело подарить вам — это моя личная собственность. А на работе, в обществе «Знание», у меня есть еще. Вот вам бумага, заверните экспонат. Всего хорошего. — И она раскрыла перед ними дверь.

— Спасибо! — крикнул Борис.

Когда они оказались на улице, Анюта засмеялась и сказала:

— Видал? Раз-два — и все. Ты бы сам ни за что не догадался!

— Конечно, я бы не догадался. Ты, Анюта, очень хорошо додумалась. Ты даже не представляешь, как мне нужна эта лента!

Они шли обратно. Борис нес два портфеля и сверток с лентой.

— Давай я что-нибудь понесу, — сказала Анюта.

— Нет, я сам...

*  *  *

На курсах лейтенантов сегодня последний экзамен, кончилось учение лейтенантов. Завтра они получат звездочки на погоны — и на фронт. Прошло почти четыре месяца на курсах, Юра научился ползать по-пластунски, грязная, промокшая шинель не всегда просыхала к утру. Он умеет стрелять и знает, как точно навести ствол орудия, чтобы снаряд летел прямо в цель. Раньше, до войны, Юра часто играл в войну. Они стреляли друг в друга из плохо оструганных дощечек: «Пух! Ты убит». Они были отважными разведчиками, он и Славик, и легко находили Перса, который любил прятаться всегда в одном и том же месте — за дровяными сараями. Дурачок все-таки был — кто же прячется всегда в одном и том же месте? И раздавался победный крик на весь двор: «Перс! Вылезай, мы тебя нашли! Ты за сараями!» До чего же азартно и весело они играли в войну! Как давно это было...

За четыре месяца от Лили ни одного письма.