Школа. Никому не говори. Том 1.

– И кто выиграл?

– Денисыч. Он почти до рассвета за памятником просидел!

– Кошмар! – охнула школьница.

– Да нет, ничего кошмарного. Коробкин и не такое может! – Сэро, припомнив что-то, расхохотался.

– Неправильно на кладбище в прятки играть, – осуждающе покачала головой тихоня. – Погост не место для игр.

Мальчик покосился на Любу, почувствовав, что вот-вот собеседница раскроется с личной стороны.

– Там усопшие покоятся, а мы, живые, их навещаем, чтобы поговорить, вспомнить, поплакать. Когда уходят навсегда любимые, кладбище остаётся единственным местом, где души живых и мёртвых могут пересечься. Приходишь к родным могилкам, и уже не так грустно. Проведал того, кто никогда не вернётся – только пыль да воспоминания остались – и легче на душе становится. Поэтому на погосте царит умиротворение. Вечный покой. Замечал кладбищенскую тишину?

– Само собой, – мирно ответил Ибрагимов, посерьёзнев от Любиного монолога.

– Тогда какого лешего ты с друзьями мёртвых тревожишь?! – зубрилка неожиданно рявкнула так, что повеса подпрыгнул. – Скачешь ночью по могилам, покой усопших нарушаешь, вандал чокнутый!

– Чего обзываешься, женщина?! – взбеленился пойманный врасплох брюнет. – За помелом следи, пока я тебе его не открутил!

– Себе открути, варвар! И сам ты женщина! – не уступила Поспелова и тут же замолкла, удивившись своему поведению.

Старшеклассники остановились, в немом изумлении пялясь друг на друга, а потом последовал взрыв хохота. Люба, покраснев от неловкости и зажав смеющийся рот руками, отвернулась к дереву. Сэро, насмеявшись вволю, выпрямился, потянулся, закинув руки за голову, вдохнул-выдохнул. На ржанье подростков откликнулись окрестные дворовые собаки, дремавшие на цепях. Многоголосый визгливый лай убил вечернюю уличную тишину, и школьники, переглянувшись, поняли, что пора бы ускориться, дабы оказаться подальше от псиной какофонии.

У Ибрагимова от раздражения не осталось и следа. Более-менее удалившись от собачьей брехни, пара продолжила разговор, в котором больше не было места для прежних неуютных пауз, неловкости и напряжения.

– Если любишь загадочное и потустороннее, то в нашем городке немало интересных точек. Я много где бывал, могу показать, – щедро предложил юноша.

– Ты вот так запросто по станице разгуливаешь? – насторожилась попутчица.

– А что такого? Стрёмно ни черта не знать о месте, где живёшь. Да, любительница библиотечных посиделок?

Поспелова сконфузилась.

– Расскажи, раз весь из себя умный!

– Да не вопрос! – фыркнул ровесник, пропустив обиженный выпад девочки мимо ушей. – Прикольная зона реки возле шестой школы: густо-зелено, деревья скрюченные, водяные крысы плещутся, вода цветёт, водятся цапли, змеиных гнезд тьма! Слышал, местные видали там утопленников и болотных чертяк.

– Ого! – оживилась Люба. – Мой дом территориально относится к шестой школе. Как и Степанченко. Валентина Борисовна, когда ругается на Тимона, всегда в № 6 угрожает перевести. Маме не нравится эта школа. Мол, рядом пустырь большой, заросший камышами. Людей грабят и убивают, особенно женщин!

– Про уголовщину впервые слышу. Пустырь, и правда, имеется. Есть ещё возле кладбища кирпичный завод заброшенный.

– В станице кирпичи производили?!..

– Блин, элементарного не знаешь… По ж/д путям если гулять, можно встретить немало жутких ангаров и свалок. Мы с Деном металлолом на сдачу оттуда таскали. Водонапорная старая башня за вокзалом – крутое место!

– Мама говорила, что на заброшенных ж/д зонах блатняк привозит людей мучать и убивать…

– Да у тебя куда ни плюнь, смотрю, везде людей убивают! – высмеял тихоню юноша. – Не деревня, мля, а криминальная хроника!

– Но ведь людей убивают действительно, – насупившись, поспорила школьница.

– Где?!.. У соседа пару кочанов капусты с огорода ночью потырят – станичники месяц обсуждать будут, подробности мусолить на каждом перекрёстке! А вдруг мокруха! Да ты что, событие века! Если б реально мочили человеков пачками в каждой канаве нашего колхоза, хрен бы кто из хибар после заката шнобель за калитку высунул! Местные б, как минимум, с двумя стволами по городку разгуливали. В «Торнадо», случается, пьяные обезьяны подерутся да кобылы хахаля не поделят – вот и весь криминал. Что, хочешь сказать, я не прав?

– Да прав, вроде бы.

– Вроде бы?.. Значит, постоянно бояться и страсти на пустом месте сочинять тебе всё же удобнее?

– Хорошо, я согласна! Ты прав. Никто в станице никого не убивает! Это всё в другом месте…

– Да твою ж мать-размать! – выругался Ибрагимов.

– Сэро, ну нельзя же быть настолько неосторожным!

– Неосторожным быть нельзя, – одобрил повеса. – Но и с хаты бояться нос высунуть – как-то, знаешь, тоже, по мне, не очень!

Люба неожиданно резко затормозила и влюблённо уставилась на дерево за забором.

– Вау-у-у!!!

– Что там?

– Яблоки!

– Тоже мне, диво!

– Я таких ещё не видела вживую! Только в американских фильмах! Смотри! Огромные, красные! Вкусные, наверно…

Поспелова не успела моргнуть, как Сэро ловко перепрыгнул через забор, подскочил к дереву, подтянулся на ветке одной рукой, а другой сорвал несколько яблок и бросил на траву.