Школа. Никому не говори. Том 1.

10 «А» досталась побелка деревьев и бордюров. Подъехал огромный грузовик с гашеной известью – её разлили в вёдра, принесённые школьниками из домов вместе с кисточками, и ребята пошли трудиться.

Люба не боялась работы и белила с удовольствием. Тихоня представляла, что теперь каждый ствол благодаря ей защищён от личинок и вредоносных жуков. 10 «Д» выпал из поля зрения – они пропалывали клумбы возле третьего съезда.

Утренняя прохлада ушла, и от распекающего осеннего светила всем стало жарко. Станица купалась в искристых солнечных лучах. Вспотевшие старшеклассники начали снимать верхнюю одежду, несмотря на неожиданные и резкие порывы холодного северного ветра.

Возле Любы учащиеся 10 «Б» собирали граблями опавшие листья в кучки. Аромат жухлой травы, осенней ностальгии, печальной свежести стоял вокруг. От бодрящего воздуха и ласкового солнца девушка затосковала по искреннему человеческому теплу и любви. Потому что объелась с лихвой злобы и грусти, которые заполонили большую часть её короткой жизни.

Поспелова отвлеклась от побелки, услышав голос Дарьи. Та шла с Варей по дороге, покачивая вёдрами с жидкой известкой да малярными кистями.

– У тебя, Илютина, миллион одёжек по хате болтается! Кофт, штанов и юбок – хоть жопой жуй! Можешь позволить себе преспокойно пачкаться в известке да траве!

– Ой, ладно, зайка, остынь! Придём, когда Валя отпустит, ко мне домой, я тебе несколько джинсиков и спортивных штанишек подгоню!

– Мне не нужно, Варь, твоё! Мне, знаешь ли, дорого моё! Пусть в моём шкафу манатки по пальцам пересчитать, но портить тебе свои шмотки я не разрешала! Какого хера ты, неряха ленивая, машешь метлой направо и налево?!

– Да я никогда не белила! Не царская, знаешь ли, работа!

– Плевать, что ты у нас царица! От известки моё шмотьё драить будешь!

– Стиралка отстирает!

– Иди в задницу, дура! Не отстирает! Выкидывать свои вещи я из-за твоей рукожопости не намерена!

Илютина на гневную тираду Даши реагировала заливистым смехом. Варя снятую ветровку повязала на поясе, оставшись в тонкой синтетической розовой футболке. Края куртки болтались по ветру, попадали в ведро и пачкались в извести, обдавая брызгами дорогие синие джинсы и фирменные кроссовки Adidas.

***

Холодный ветер и осенняя жара сыграли со вспотевшими, разгорячёнными от работы школьниками злую шутку.

В понедельник в 10 «А» недосчитались одной трети класса.

Заболела Илютина. Целых две недели Варвара провалялась дома с высокой температурой, соплями и рвущим горло кашлем.

Заболели Тимофей, Илья Жваник и Сысоев Матвей. Простыл Картавцев Игнат, и Близнюк Юлиана четырнадцать дней отдыхала от его удушающего, навязчивого внимания.

А Люба, привыкшая к тяжёлому физическому труду, закалённая огородом и не знающей поблажек требовательной мамой, наслаждалась отсутствием главных заводил и обществом Даши Бутенко, которая принадлежала только ей. Они вместе обедали в столовой, болтали на переменах, ходили в туалет, за семечками, в ларёк за жвачкой, шутили и переписывались на листочке во время скучных уроков.

Поспелова от души впервые наслаждалась школьными буднями – казалось, будто счастье, наконец, на её стороне.

***

Близнецы Ибрагимовы поднялись с постелей ни свет ни заря.

Отец ушёл в ночную смену – требовалось разгрузить два поезда и переставить вагоны. Перед братьями стояла задача покормить хозяйство, почистить загоны и сорвать с верхушек яблонь и груш оставшиеся плоды. Парни всегда с утра следили за животиной, когда Алмаз работал в ночь.

Пока Сэро после возни по хозяйству оттачивал удары и выпады о боксёрскую грушу (сделанную отцом, чтобы сыновья не утратили обретённые в спортсекциях Новосибирска рефлексы и навыки), Имир бегал – ежедневный утренний ритуал, выполнявшийся мальчиком в любую погоду.

С ночи до сих пор моросил мелкий холодный дождь. Постепенно светало. Груша, подвешенная на цепь к балке дворового навеса, качнулась от крепкого удара обмотанного бинтом кулака. Сэро, стряхнув со лба капли пота, услышал щелчок затвора калитки – вернулся с пробежки Имир.

Промокший отличник прошёл мимо повесы в сарай и вышел оттуда с лопатой и куском старой мешковины. Калитка тихо щёлкнула ещё несколько раз: Имир вышел на улицу, затем через время вернулся и устремился на огород.

Сэро бросил бить грушу и проследовал за братом. Он догадывался, что могло быть в тряпке, и, как всегда, оказался прав: близнец принёс с проезжей части передавленное тельце кошки, умудрившейся неосторожно перебежать ночью дорогу.

Отличник прошёл в конец участка, к кустам смородины, и начал копать у сетки глубокую яму. Дождь усиливался. Сэро положил кошачий труп на дно ямы, забрал у брата лопату и закопал несчастное животное.

– Ты, смотрю, никогда не перестанешь таскать к нам на огород раздавленных кошек и собак.

– Я тебя не звал помогать. Сам пришёл. Мог бы бить грушу и дальше. – Имир, уже здорово промокший, вспомнил о дожде, накинул капюшон и пошёл к дому.

Сэро удручённо вздохнул и потопал следом.

К обуви прилипли комья земли. Близнецы очистили подошвы о балку, прибитую отцом у выхода с участка, и зашли в помещение.