Школа обольщения

Библиотека Билли, уставленная взятым напрокат оборудованием, превратилась в монтажную. В большей из двух гостиных устроили просмотровый зал. В бывшей игорной за «Стейнвеем» сидел Мик Силверстейн, композитор, и прорабатывал ритмы для «Зеркал». Через неделю прибыли два звукорежиссера и целыми днями так и проколдовали над каждой законченной катушкой. Даже загнанные в дальний угол огромного дома, они производили такой шум, что пришлось выселить их в гараж. Столовой пользовались непрерывно, потому что невозможно было заранее предугадать, когда у кого найдется время перекусить. Файфи, Вито, Билли, Брэнди и Мэри завтракали в семь часов. С одиннадцати утра до полуночи горячая еда должна была быть всегда наготове.

Познания Билли в домоводстве сводились к двум правилам: как застирывать кровяные пятна холодной водой и как нанимать прислугу. Первому ее научила тетя Корнелия, когда Билли достигла подросткового возраста, второму — Эллис. «Нанимай только лучших из профессионалов, — говорил он, — обращайся с ними как можно уважительнее, плати на двадцать процентов больше существующих расценок, и можешь быть в них уверена». Дворецкий и шеф-повар Билли проработали у нее много лет, но спустя десять дней непрерывной суматошной готовки холодного и горячего изнеженный повар удрал, бормоча что-то о странном поведении и невежливых работодателях. Дворецкий, однако, был из более крепкого теста. Он нанял еще двух кухарок и привез двоих приятелей-поваров, с которыми во Вторую мировую вместе служил в интендантских войсках. Три постоянные горничные по возможности содержали дом в чистоте, хотя их выводили из себя горы неизвестно откуда взявшегося хлама, наваленные кругом кучи сигаретных окурков, надписи на стенах, проплешины в персидских коврах от взятого напрокат оборудования. Несмотря на все их старания, ковер в столовой выглядел так, словно по нему прошагала армия, разбрасывая по дороге куски тушеного мяса.

В команду входил и Джош Хиллмэн — тяжелая артиллерия, из своей конторы отражавший бесконечные запросы, направляемые Вито студии, заградительным огнем ответных бумаг. Приехав однажды к Билли, он, беседуя с суровыми охранниками при входе, заметил трех человек, бесстрастно дожидавшихся снаружи, пока Вито выйдет из поместья, чтобы вручить ему повестку с вызовом в суд.

— Арви лишен воображения, — сказал он Билли. — Если бы он и вправду хотел, он бы нанял вертолет, приземлился с армейцами на лужайке, силой ворвался в дом и вручил Вито повестку.

Билли устало рассмеялась.

— Может, и до этого дойдет. Он так зол. Кто знает, что он еще выкинет?

Хиллмэн едва узнавал Билли в рабочей одежде: махровый спортивный костюм, обвисший сзади, теннисные туфли, волосы небрежно стянуты в хвост. Если бы не великолепные бриллианты в ушах, он бы не выделил ее из толпы — так не похожа была на Билли Айкхорн эта не слишком ухоженная, деловитая, наспех одетая женщина. Она выглядела, как землекоп, вкалывающий без выходных, только с бриллиантами в ушах, подумал он. Безумный рабочий ритм профессионалов стал для нее привычным, восьмичасовой рабочий день вызывал улыбку, тихий напряженный аврал стал нормой, расслабленность — отклонением.

— Я отогнал их, но с трудом, — сказал он Билли. — Сколько еще это будет продолжаться? Сколько времени вам нужно?

— Конец уже виден, — вздохнула она. — Мы каждый день возим фильм туда и обратно в лабораторию для перезаписи, оптических эффектов, титров. Остальное я не совсем понимаю.

— Как вам удается провозить его мимо этих головорезов у ворот? — с любопытством спросил Джош. Он имел дело только со словами и бумагами, а не с самим фильмом, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

— На грузовиках со съемными бортами. Иногда на них написано «Пайонир Хардвеар», иногда — «Юргенсен». Перевернешь — завтра на них красуется «Рото-рутер». — Билли гордилась этой уловкой, она сама ее придумала.

— Через сколько недель вы закончите?

— Монтажа осталось недели на две. Вчера вечером звонил агент Файфи и сказал, что Арви внес его в черный список студии и вместе с гильдией режиссеров подал на него в суд, утверждая, что он нарушил контракт, причастен к воровству. Агент боится, что Файфи может потерять режиссерскую лицензию.

— И что сделал Файфи? — встревоженно спросил Джош.

— Велел агенту передать Арви нечто непроизносимое и сказать, что проживет и без студии, что члены гильдии его друзья и что Арви ничего от них не добьется.

— Надеюсь, он окажется прав, — мрачно сказал Джош.

На следующий день снова позвонил агент Файфи, еще более взволнованный.