Школа Стукачей

Сейчас лежим рядом, и Вероника тихо плачет. Она часто плачет, ко-

гда кончит, разбери их, баб. Я уже привык к этим её пост-коиталь-

ным слезам, но тут что уж больно горестно как-то всхлипывает.

- Ты что, ты что, заинька? Гандона того рыжего оплакиваешь?

От этих слов она судорожно рыдает уже в голос. Не в точку, кажет-

ся.

- Давай уедем, уедем отсюда, увези меня отсюда, слышишь, увези, у-

вези меня, ну пожалуйста!!

- Ну, хорошо, хорошо, уедем, успокойся только, маленький! А куда

тебя увезти?

- Ой, давай в Москву, а? В Москву! В Москвушу, Москвулечку мою!

- Знаешь, я тоже думаю об этом. Работу найдём, мы с английским о-

ба, не пропадём. Не пропадём! В жопу этот шашлык! Тут я смотрю,

совсем душно становится. Это не жизнь. Как ты думаешь, я его убил

или нет? Ну чурку того рыжего? Менты меня уже, наверное, ищут?

- Не знаю… Я вообще сразу не поняла, что произошло. Ты так бы-

стро завёлся… За руку вон хватанул - смотри - синячище остался.

Опять вот-вот разрыдается.

- Ну, всё – всё, хрен с ним, лишь бы не нашли меня, будем рвать в

Москву. Решение принято, дорогие товарищи-трудящиеся!

118

Готовиться начинаем с завтрашнего дня. Вот только денег немного

отложу, квартирку снять на первое время, и соскочим отсюда. Пер-

вым же рейсом. Обещаю, солнце!

С Вальтером моим, увы, пришлось расстаться. Салютнул я из него

напоследок в темноту и похоронил на дне Комсомольского озера.

Опасный ты у меня, друг. Несдержанный какой-то. Нервный.

***

Если уж поминать обо всех гадствах произведённых нами под Дя-

диным умелым руководством, нельзя не рассказать о мягком пере-

вороте и полном фактическом захвате власти на промке.

А началось все как обычно с Алишера. К нему на свиданку прие-

хала родня, из самой Самары, куда они все сбежали с Ташкента по-

сле того как его осудили. Они привезли вкуснейший кофе Якобс, за-

претная вещь в зоне, божественные по вкусу сигареты Пётр Первый

и замечательный российский шоколад. Для нас в тогдашней Наман-

ганской области словосочетание "российский шоколад" звучит как д-

ля вас "швейцарский". Вкусный, и уже заграничный, а от этого он

ещё вкусней кажется.

Занёс мне этих деликатесов Алишер в ТБ и давай плакаться. Со-

всем, мол, Мама Роза оборзела. Наезжает по порожняку, доляну с

нашего наркотрафа требует.

- А как там в вашем профсоюзе начальство меняют? Тебя, вот, как

поставить, мамой розой, например?

- Да меня все наши авторитеты поддержат, только бы сковырнуть

нынешнюю мамку, а она у нас имомовка.

- Ты бабло вынес со свиданки? Баксов сто потратишь? Дяде за-

несёшь вечерком, я его сейчас по телефону подготовлю и подписку

дашь о сотрудничестве. Всего делов.

После этого события развиваются молниеносно:

Алишер выходит из кабинета Дяди агентом ноль ноль семь и с бу-

тылкой наманганской водки за пазухой. Какое ему дали оперативное

погоняло не знаю до сих пор, если честно. Да и не суть.

Водка занимает позицию в мешке мамы розы. Потом Алишер, как

профессор Плейшнер, сдвигает на окне гарема цветок алоэ. Увидев

эту манипуляцию, давно караулящий на улице Бибик, мчит в штаб

со всех копыт.

Вскоре приходят два режимника и волокут маму под белые руки в

штаб. Утром, приходит загруженный какими - то домашними

119

проблемами, злой как чёрт, майор Аскаров и закрывает маму на ме-

сяц в ПКТ - помещенье камерного типа.

На быстрых петушиных выборах, где все пьют кофе Якобс и ку-

рят Петр Первый - с отрывом побеждает один единственный

кандидат.

Таким образом, мы получаем под контроль всех уборщиков за-

претки, где идёт процентов сорок движения, и мощную дистрибью-

торскую сеть жадных до денег пидерастов.

Это была лёгкая простая комбинация - детский сад оперативной

работы.

Следующая была более многоходовой сложной и с огромным эле-

ментом удачи, которую всегда трудно рассчитать. Думаю, эту ком-

бинацию уже внесли в учебники. Так до сих пор работают уважаю-

щие себя спецслужбы.

Мы свергли Андрея Мастерских и заменили его на агента Худого.

Блэк Оперейшн. Так ЦРУ

меняло правительства в банановых

республиках.

Не могу сказать, что Мастерских ни на кого не шпилил.

Шпилил, сука, как швейная машинка на Имомова, зама по РОР, в-

торого в нашем жёстком мирке человека. Зам по РОР недолюбливал

"красных", как мы, он всегда ставил на блоть. И на их "общак".

Ставка на общественников или на блатных это две разные "школы"

управления зоной. В обоих случаях и те и другие - на деле стукачи, а

страдают только та прослойка, что живёт в средних рядах барака -

простые мужики. Все как на воле, в общем. Что блатному праздник -

мужику работа.

У нас постоянно были трения с имомовцами, за контроль над нарко-

той, жратвой и вообще – власть. Хотя это все было лишь внешним

проявлением более глубинных, не заметных большинству жителей

джунглей трений – между самим Имомовым и Дядей. Подковровая

битва железных канцлеров.

Все дворцовые интриганы имеют гвардии опричников, которых

время от времени стравливают друг с другом. Папская колония не

была исключением.

Особенно борьба усилилась, когда из одной поездки в Ташкент, дядя

вернулся уже с двумя огромными, подполковничьими звёздами. И

это в довесок к новенькой девятке, приобретённой за три недели до

поездки.