Школа Стукачей

Забыл я тогда что вся контрабанда и краски для волос делаются в Одессе, на Малой Арнаутской улице. Пошёл смотреть на результат в зеркало. И понял сразу, что людей толкает на скользкий путь суицида.

Блять – ну я же должен был блондином стать! Что же это за цвет!! Мамочка моя родная! Что же делать-то теперь?

Таких блондинов надо в цирк. Олег Попов наверно этой же краской красится.

Медно-рыжий клоунский цвет. Неестественный как сама педерастия. Да ещё мои брови черные. Забыл про брови. Гнойный Гомес.

Мамуля родная не узнает сейчас. Как бы за жопу кто в метро теперь не уцепился!

Может сбрить все на хрен? А вдруг ещё хуже станет! Завтра в двух местах интервью. На Площади Революции и на Юго-Западной. Увидят лысую башку с торчащими лопухами, сразу на дверь и укажут. В одном месте не приняли потому что не встал на воинский учёт. Плевать, что вы во всесоюзном розыске, главное в военкомате вовремя отмечаться.

Быть мне теперь рыжим, как антошка. Миру предстал новый я. С огромным элементом стрёма.

Думаю, именно из-за этого жестоко апельсинового цвета волос мне ни разу никто не перезвонил. Хотя во имя Вероники я посетил интервью в шестнадцати местах. Всего за двадцать дней.

***

В соответствии с Правилами внутреннего распорядка каждую ночь в зоне дежурит «ответственный» из состава старших офицеров колонии. Он типа ночной Хозяин. Один день ответственный - это зам по РОР, другой – зам по строительству, третий нач режима, замполит, директор промки. Козырные валеты, превращаются на ночь в королей.

Сегодня ночной король - Дядя. Значит можно спокойно включить телевизор после отбоя - пусть весь барак смотрит под его протекцией, нажраться водки без страха запала или просто лазить по всей зоне после отбоя. Никто не тронет. Если и хлопнут за что – отпустят через пять минут.

Но нам сегодня не до развлечений. У нашей троицы сегодня план – выпытать из Худого комментарий на происходящую политику. Выпытать любой ценой.

Мы все живём в разных бараках – Булка в самом низу, рядом с положенцами, в двенадцатом. Я повыше – в девятнадцатом, это тот, что граничит с библиотекой, а Биби-ханум в хозобслуге. По соседству с петушиной империей Алишера.

Административная зона отделена от жилой узким перешейком. Чтобы легко можно было отсечь админ от остальной зоны в случае бунта или ещё каких нежелательных событий.

Именно в этом перешейке нас останавливают и надзоры. Дальше идти нельзя. В изоляторе случилось ЧП. Наши наезды на прапоров безуспешны. Видимо, случилось что-то действительно серьёзное.

Очень любопытно узнать, что за ЧП, но надзоры не хотят говорить даже за бабки. Может и сами толком не знают. В любом случае Дядя уже внутри ШИЗО и нас к нему не пустят. Наглухо занят, как говорят в тюрьме.

Да и настроение у него, думаю, уже обосрано. Не любит Худой ЧП в свою смену. Чёрта с два теперь вытянешь его на откровенность.

***

- Алло?

- Слушаю вас. О-о-о, а голос-то какой, аж мурашки по коже побежали. Приятно, когда будит ТАКОЙ голос. Последнее время - слышу только Веронику по телефону, но крайне редко

- Вас беспокоят из турецкой строительной фирмы Аларко Алсым Тиджарет Санаии Бла-Бла-Бла. Поздравляем Вас. Вы прошли отборочный тур интервью. Не могли бы вы подъехать к нам на окончательное интервью? Вы приходили на интервью в головной офис. А теперь надо подъехать непосредственно на площадку. Мы находимся в районе проспекта Вернадского. Вы знаете где - это.

- Хорошо, я там буду.

Через сорок минут сможете? Да? Я назначаю тогда.

Ни хрена себе, переться теперь на юго-запад, в другой конец Москвы.

Хотя за эдаким голосом можно попереться и на край света. Поеду хоть гляну на внешность обладательницы. Все равно делать нечего. Вы поймите - Вероника это моя жизнь. А обладательница голоса - может просто бутербродик на бегу.

Дорога заняла около часа. Приехал с опозданием. Чёрт. Надо было взять такси.

Это стройплощадка. Почище, конечно, чем нашенская, советская, но всё равно стройка есть стройка. А строят они какую-то мечеть! Представляете? В Москве тоже бум – мечети строить что-ли? Как в Ташкенте? Чертовщина. Маленькое «хэллоу» от магистра Воланда.

Сплошная грязища. Размытая и изъезженная глина. Чвак-чвак-чвак под ногами. Пиздец моим новеньким Экко. Восемдесят баксов за них выложил, чтоб тут глину месить. Жалко туфельки.

Эта сучечка по телефону теперь должна быть первой красавицей Москвы, иначе я её придушу шнуром от факса. Приехал на свою голову. Если возьмут на работу - стану ходить в охотничьих сапогах.

Вместо обладательницы нежного голоса я оказываюсь лицом к лицу с испуганным человечишкой по имени Варол-бей. Он типа какой-то там замзама. Варолбей очень смущён. Он часто приглаживает редеющие масляные волосы, и вообще ведёт себя так, будто это я беру его на работу.

Он робко задаёт мне вопросы, и довольно быстро выясняется, что по-английски я говорю гораздо лучше него. Он радостно жмёт мне руку, поздравляет с огромной честью свалившейся мне на голову и спешит от меня избавиться. Можно приступать прямо завтра.