Школа в Кармартене

– А мы все-таки попытаемся, – возразил Мерлин. – Невелика беда – допустили пару оплошностей. Можно списать на несварение желудка. Вот если бы я случайно явился на собеседование без головы или еще что-нибудь, тогда конечно, а так…

– А вы уверены, что когда были на собеседовании, ваша голова была при вас? – холодно поинтересовался Змейк.

– Оставьте ваши аллегории, Тарквиний, – разгорячился Мерлин. – Знаете, мне уже приписывали и государственную измену, и ересь, и до сих пор мне всегда, абсолютно всегда удавалось все списать на несварение желудка! Кстати, пусть студенты не думают, что мы настолько озабочены происходящим, что позабудем разобрать их успеваемость и случаи злостного хулиганства!.. Вот вы, Мэлдун: вы там у себя, на «Началах навигации», изучаете способы отдать концы во всяких там увертливых морях тропического пояса, а вы бы лучше изучали способы НЕ отдать концы! А то вон один студент вчера учился вязать морские узлы и натянул этот свой канат поперек лестницы черного хода. А тут как раз шел я! Я шел, вы понимаете!..

– Кстати о хулиганстве, – со всей доброжелательностью сказал Мак Кехт. – Оуэн, ваш протеже, Бервин, сын Эйлонви, постоянно сидит в библиотеке, изучает поэзию…

– А при чем тут хулиганство? – подслеповато щурясь, спросил архивариус. – Все бы так хулиганили!..

– Но Бога ради! – воскликнул Мак Кехт. – Он же превращается во все!..

– Мне странно слышать это от Туата Де Дананн, – колко заметил Мак Кархи.

– Я бы слова не сказал, но там же кругом читатели! – слабо возразил доктор. – Вчера напротив девочки сидели, пытались сделать конспект по медицине. Бервин же меняет облик пятнадцать раз за минуту, рядом с ним невозможно заниматься!..

– Скажите своим девочкам, что, когда занимаешься, не вредно иногда бывет сосредоточиться на учебнике, а не пялиться на то, во что превращается твой сосед. Пришел заниматься, так занимайся. И нечего глазеть по сторонам, – сказал Мак Кархи так резко, что сам удивился.

– Мне очень нравится ваш новый тон, Оуэн, – встрепенулся Мерлин. – Я даже не подозревал за вами способности выпускать когти такой длины. Видимо, Бервин действительно чего-то стоит, если при нападках на него у вас появляются интонации настоящего преподавателя.

* * *

Сюань-цзан сидел под корявой шелковицей возле Башни Сновидений, переименованной им в Башню Западных Облаков, и диктовал трем своим ученикам, с величайшим вниманием глядя на то, что выводили их кисти на кусках выцветшего, застиранного шелка:

– У старых дворцовых ворот
Тропа меж акаций. К пути
На дальнее озеро И
Она неприметно ведет.

Черты ваших иероглифов, Тангвен, настолько зыбки, что похожи на бамбук, едва прорисовавшийся в тумане. Боюсь, вы слишком жидко развели тушь. Ваш иероглиф «сяо» так слипся с иероглифом «лу», Эльвин, как будто двое влюбленных жмутся друг к другу, укрывшись от дождя под деревом фэн. Вертикальные черты ваших иероглифов, Афарви, отклонились от вертикали, подобно лианам, колеблемым осенним ветром в Шаннань под тоскливые крики обезьян.

В это время учитель увидел, как к нему приближается важное лицо, в котором он распознал чиновника высокого ранга. Он быстро уменьшил всех троих учеников и спрятал их в рукав, затем выпрямился и спокойно посмотрел прямо перед собой.

– Это вы приглашенный профессор из Китая? – спросил Зануцки.

– Да, я Чэнь Сюань-цзан, ничтожный ценитель поэзии, особыми способностями не отличаюсь и об упомянутой вами степени цзюйжэня могу только мечтать.

– Вы, вероятно, прибыли к нам со своими собственными методиками и вряд ли удосужились познакомиться с нашими методическими требованиями и разработками? Сколько я наблюдал вчера за вашими учениками в библиотеке, они все время писали один и тот же иероглиф. Но эффективность такого преподавания, как правило, невысока. Надо побольше теории, надо побуждать студентов к самостоятельному рассуждению!

– Чтобы проникнуть в суть вещей путем созерцания, – отвечал Сюань-цзан, – нужно быть не простым смертным, а жителем небесных чертогов. Скажу прямее – с одного взгляда на иероглифы выучиться писать их под силу одному лишь Будде да, может быть, парочке бодисатв. Мои же ученики только-только выучились держать кисть и растирать тушь. Где уж тут позволить им рассуждать о дэ и жэнь!

– Сейчас разработано множество прекрасных интенсивных методик, – сказал Зануцки. – Вы, по всей видимости, слабо знакомы с состоянием современной методологии. Курс-интенсив при обучении языку совершенно себя оправдал. Сегодня они пишут иероглифы, завтра уже…

– Читают сутру, – подсказал Сюань-цзан.

– Да, а послезавтра… – Зануцки, перебирая пальцами, подыскивал слова.

– Возносятся на небо, – снова помог ему Сюань-цзан.

– По поводу неба, – сказал после некоторого молчания Зануцки. – Любая попытка втянуть молодежь в какую-либо секту повлечет за собой целый ряд неприятных для вас последствий, – это я обещаю вам лично.