Школа в Кармартене

«Опрашивая всех, дошел Луг до Мак Кехта. „В чем твое искусство, Диан Кехт?“ – спросил Луг. „Любого воина, который будет ранен назавтра в битве, если только голова его не будет отделена от тела, и если мозг его будет в целости, и если у него не будет поврежден спинной мозг, я исцелю своей властью в одну ночь, так что наутро он вновь сможет сражаться“».

– О! В этом весь Мак Кехт, – сказал Гвидион.

– В чем? – не понял Ллевелис.

– Он ставит разумные ограничения, – сказал Гвидион. – А не бьет себя в грудь и не кричит, что исцелит любого, хотя бы тот пролежал уже на солнце две недели без погребения.

«Сам Мак Кехт, его сын Миах и дочь Аирмед произносили заклятья над источником Слане, и погружались в источник раненые воины, и выходили из него невредимыми».

Так, ну, это преувеличение небольшое… Наверное, не покладая рук оперировали, перевязочный материал, небось, возами расходовали… Слушай, подумать только – настоящая династия врачей!

– Ты думаешь, источник Слане – это аллегория?

– Ты представляешь себе работу военного хирурга? Там не то что белиберду какую-то над источником говорить, – там лицо-то сполоснуть некогда.

Сага делалась все более архаичной по содержанию:

«На третий день битвы Нуаду лишился руки. Диан Мак Кехт приставил ему серебряную руку, которая двигалась, как живая, и уже на другой день Нуаду вновь мог сражаться. Однако сын Мак Кехта, Миах, не был этим доволен. Он пошел к Нуаду, приложил травы к ране, проговорил заклятья и в трижды три дня отрастил Нуаду новую руку. Еще три дня он держал ее в повязке, прикладывал к ней сердцевину тростника и остывающие угли, и когда снял повязку, у Нуаду была новая рука, совершенно как прежняя.

Это пришлось не по душе Мак Кехту, и он обрушил свой меч на голову Миаху и нанес ему страшную рану, однако Миах был искусен в медицине и исцелил ее мгновенно. Тогда вторым ударом меча Диан рассек ему голову до самой кости, но Миах исцелил и эту рану. В третий раз занес меч Диан Кехт и расколол ему череп до самого мозга, но и тут сумел исцелить Миах свою рану. В четвертый же раз Диан Мак Кехт поразил мозг, сказав, что после этого удара ему не поможет никакое лечение. Поистине так и случилось».

– Ты знаешь, – сказал Ллевелис, – мне все меньше и меньше нравится доктор Мак Кехт.

– Какой человек! – сказал Гвидион. – Какое величие духа!

«Потом похоронил Мак Кехт Миаха, и на его могиле выросло триста шестьдесят пять трав, – столько, сколько было у Миаха мышц и суставов. Тогда Аирмед, дочь Диана Кехта, расстелила свой плащ и разложила эти травы в соответствии с их свойствами, но приблизился к ней Диан Кехт и смешал все травы, так что с тех пор никому не известно их назначение. И сказал Мак Кехт:

– Раз нет больше Миаха, останется Аирмед».

– Это отвратительно и ужасно, – сказал Ллевелис.

– Я преклоняюсь перед Мак Кехтом, – сказал Гвидион.