Школа жизни

Позднее я часто встречал Дусю — то на собраниях комсомольского актива, то на совещаниях передовиков текстильной промышленности, то на торжественных собраниях, посвященных революционным датам. Всегда она была в окружении работниц…

В цехе я с большим удовлетворением прислушивался к разговорам Александры Ивановны Куприяновой. Видно было, что она здесь желанный человек. К ней то и дело подходили работницы, мастера, бригадиры. Александра Ивановна умела выслушать человека, перед ней люди раскрывались просто и естественно. И для каждого у нее находились доброе слово, умный совет. В руках у Александры Ивановны всегда был блокнот, куда она заносила просьбы, мысли, предложения. Окруженная людьми, Куприянова изредка взглядывала на меня, будто хотела сказать: «Вы уж меня не торопите, видите, никак нельзя уйти».

Среди ивановских женщин широко распространилось донорство. Начальник станции переливания крови Петр Михайлович Максимов как-то шутя сказал, что у них на станции «кровь течет рекой». В дни напряженных боев под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге требовалось много крови для спасения бойцов. Я решил побывать на станции переливания крови, о которой имел весьма смутное представление. Поехали вместе с заведующим военным отделом горкома Александром Михайловичем Курочкиным.

Комиссар станции Прасковья Алексеевна Смирнова показала нам блистающие чистотой операционные. Полагаю, что не только на меня действует один вид шприца. А тут я удивился: выражение лиц у большинства доноров какое-то безмятежное. Лишь тех, кто пришел в первый раз, выдавало волнение.

— Каждый день отправляем на фронт, в госпитали, несколько десятков килограммов крови, — сказал Петр Михайлович, подводя меня к стене с фотографиями отличившихся доноров, и добавил: — Вряд ли другой город в стране посылает столько консервированной крови, сколько посылает Иваново.

— У нас свыше сорока тысяч доноров, — вступила в разговор Прасковья Алексеевна. — Многие сдают сразу по четыреста пятьдесят граммов.

— А как они это переносят?

— Нормально. Об этом врачи заботятся.

Я всматривался в женские лица. Пожилые, средних лет, совсем юные.

— Вот Тихомирова, бухгалтер Меланжевого комбината, — называла Прасковья Алексеевна имена. — Сдавала кровь сорок пять раз. Это она в первые дни войны обратилась ко всем женщинам Иванова и области с призывом стать донорами…

Здесь можно было увидеть фотографии двух Пименовых — санитарки микробиологической станции и работника милиции, Шураковой — вагоновожатой трамвайного депо, Бундуковой — кочегара… Все они впоследствии были награждены орденами «Знак почета».

— Взгляните-ка на эти благодарности фронтовиков, — подал мне пачку писем П. М. Максимов.

— «Дорогая моя! — прочитал я. — Я не знаю, кто вы и что вы — молодая ли девушка, средних ли лет дама, или старая бабушка. Возможно, мы с вами разных лет и разного характера, но крови одной — русской крови, которую не жалеем мы во имя нашей цветущей Родины. Мы с вами отныне связаны кровью, хотя мы и не знаем один другого…»

Помню, что желание юного лейтенанта выразиться как можно более красиво и возвышенно вызвало у меня улыбку. Но обуревавшие его мысли, глубокие, серьезные, не могли оставить равнодушным.

Я спросил Петра Михайловича, хранятся ли эти письма, знаки преданности и благодарности.

— А как же! Это документы.

В стенной газете станции было напечатано стихотворение раненого сержанта Петра Барсова: «Тебя я вечно помнить буду», которое он посвятил донорам Иванова.

Лежал я, кровью истекая,
В жестоком ранен был бою.
Но ты пришла ко мне, родная,
И предложила кровь свою…
. . . . . . .
Везде пусть знают и повсюду
Твой подвиг скромный и дела,
Тебя я помнить вечно буду —
Ведь это ты меня спасла.

Мы долго разговаривали с донорами и сотрудниками станции.

— Может быть, моему мужу или сыну кто-нибудь тоже даст свою кровь, — задумчиво сказала пожилая ткачиха с фабрики имени Крупской…

Женщины Иванова за время Великой Отечественной войны отдали фронтовикам сто двадцать пять тонн своей крови! Тут-то мне и вспомнились слова Петра Михайловича Максимова, что у них на станции «кровь течет рекой», и захотелось подробнее рассказать об ивановских женщинах-донорах. Тяжело им было в годы войны, но редко кто слышал жалобы. Все думы, все заботы о фронте, о фронтовиках, о раненых. Если же заходил разговор о трудностях, то тут же слышался ответ: «На фронте еще труднее!..»

— К вам можно? — услышал я как-то ранним утром знакомый голос.

Дверь кабинета стремительно распахнулась, и вошла первый секретарь горкома комсомола Аня Попкова. Она была чем-то встревожена.

— Что случилось, Анечка?

— В городе тиф!

О нескольких случаях заболевания сыпняком уже сообщила в горком заведующая горздравотделом Александра Павловна Бровкина. Но пока не удалось установить очаг заболевания. Аня Попкова предположила, что это железнодорожный вокзал.