Школа жизни

Позднее у нас вошло в систему примерно раз в неделю собирать в горкоме руководящий состав города, районов и предприятий для информации о положении на фронтах, в стране и в городе, об очередных задачах, которые стоят перед нами. Товарищи в свою очередь сообщали о нуждах предприятий, о том, что препятствует выполнению фронтовых заказов, рассказывали об инициативе рабочих, обменивались опытом.

На Морском заводе и на других предприятиях был заведен такой порядок: каждый коммунист ежедневно докладывал секретарю партийной организации или парторгу, что он лично сделал для выполнения производственного плана, какие встретил неполадки, какие меры принял к их устранению. Это повысило чувство личной ответственности коммунистов, их активность и немало способствовало выполнению предприятиями обязательств перед страной, перед фронтом.

К ночи Военный совет, штаб и политическое управление Черноморского флота разместились в подземном убежище; городской комитет партии, горисполком и горком ВЛКСМ — в подвальном помещении командного пункта штаба МПВО города; районные организации — при штабах МПВО районов.

Город погрузился в темноту. Правила светомаскировки выполнялись неукоснительно. Улицы сделались непривычно тихими и малолюдными. Напряженную тишину нарушали только шаги патрулей. В темном небе плавали гигантские рыбы — аэростаты воздушного заграждения. Ночью опять ожидался налет вражеской авиации. На кораблях и в частях — полная боевая готовность. Такой же мобилизованности мы добивались на предприятиях, в учреждениях — во всем городе.

Последующие дни были до отказа заполнены хлопотами в связи с проведением мобилизации, перестройкой на военный лад работы промышленных предприятий, транспорта, всех организаций, всего нашего быта. Руководящие работники города, районов, предприятий и учреждений, сотни коммунистов и комсомольцев были переведены на казарменное положение, а их семьи эвакуированы. Эвакуировалась и моя жена с двухнедельным сыном на руках.

На фронт уходили все новые и новые бойцы. В горком позвонил секретарь Корабельного райкома партии Л. А. Сервайский и озабоченно спросил:

— На Морском заводе сотни квалифицированных рабочих подали заявления в партком и военкомат. Просят направить их в Красную Армию. А как же с ремонтом боевых кораблей? С выполнением спецзаказов?

Патриотический порыв рабочих был понятен — каждый из нас рвался на передний край фронта. Обратились в обком партии, запросили военное командование. Ответ был один: разъяснить рабочим, что в нынешних условиях труд на производстве, тем более выполнение военных заказов не менее почетны и важны, чем служба в рядах Красной Армии. Массовый уход рабочих с завода поставит под угрозу срыва ремонт боевых кораблей.

Патриоты, пожелавшие добровольно уйти в армию, остались на заводе и с честью справлялись с выполнением заданий командования. Они вступали в ряды народного ополчения, тщательно изучали военное дело, и уже позже, в дни третьего штурма, почти все встали на защиту родного города.

Как-то по телефону передали сообщение, что за Историческим бульваром, в районе Куликова поля, противник сбросил группу парашютистов, для уничтожения которых направлен отряд бойцов. После длительных поисков стало ясно, что никаких парашютистов нет. Как и в первую ночь войны, за десант, видимо, приняли мины, сбрасываемые фашистскими летчиками на парашютах.

Между тем, слухи о парашютистах быстро распространились среди населения. Некоторые жители останавливали «подозрительных» прохожих. Непривычная одежда, прическа, любопытствующие взгляды и вопросы — все служило поводом к задержанию. В городе создалась нездоровая, нервозная атмосфера. Среди задержанных оказались приехавшие в Севастополь артисты, ряд работников городских учреждений, военные и даже работники милиции.

Вместе с командованием гарнизона горком принял меры к пресечению этой «шпиономании». Созвали секретарей парторганизаций, руководителей агитколлективов и разъяснили, что огульная подозрительность не имеет ничего общего с бдительностью, что она расшатывает дисциплину, отвлекает внимание от повседневной работы и от борьбы с действительным врагом. Были приняты меры и по линии командования.

Незаконные задержания быстро прекратились.

Нелегко было в первые дни войны приучить население сразу же по сигналу тревоги укрываться в убежищах. Однажды ночью комендант общежития в районе Стрелецкой бухты по сигналу воздушной тревоги предложил жильцам немедленно укрыться. Большинство выполнило его требование, а некоторые понадеялись: авось обойдется. Но не обошлось: прямым попаданием бомбы разрушило общежитие, погибло несколько человек.

В другом районе укрывшиеся в щелях увидели, как от самолета отделилась и стала быстро спускаться прямо на них подвешенная к парашюту мина. Две женщины, не выдержав, выскочили из укрытия и бросились бежать. Раздался взрыв. Здание рухнуло, похоронив под обломками шесть человек, не пожелавших укрыться. Погибли и обе бежавшие женщины. Примерно в сорока метрах от щели их настигла взрывная волна. Укрывшиеся остались целы и невредимы.