Школа жизни

«18 декабря. Атака тяжелая. Много я писать об этом не могу. Краге, Гергард, Гейнц, Майдельс убиты. В этот день у нас очень много мертвых и почти 30 процентов раненых. Атака продолжается с тяжелыми потерями. Мы не можем даже подойти к боевым порядкам русских.

20 декабря. Вся ночь и весь день прошли в бою: гранаты, минометы, артиллерия. Можно сойти с ума. Эскард, Рейф, Донер ранены. В отделении осталось вместе со мной 5 человек, во взводе — 12. Нервы слабеют.

22 декабря. Мы все еще лежим здесь. Куда все это может привести? Они нас совершенно сотрут с лица земли. Нас осталось из роты 42 человека. От этого можно обезуметь».

Военнопленный Пауль Поромбка на допросе заявил: «Когда мы шли на Севастополь, оставшиеся в Симферополе солдаты прямо говорили: «Если вы идете на Севастополь, то вы погибли. Оттуда или совсем не возвращаются, или возвращаются калеками. Берите с собой кресты — ставить на могилах»».

Да, враг нес большие потери, но и нам приходилось нелегко. После того как наши войска оставили станцию Мекензиевы Горы и вели бои у Братского кладбища, вице-адмирал Октябрьский сообщал командующему Закавказским фронтом и наркому Военно-Морского Флота:

«Пятые сутки продолжаются ожесточенные бои. Несмотря на упорное сопротивление наших войск, противнику ценой больших потерь удалось продвинуться на некоторых направлениях на 5–7 километров, что приблизило фронт к городу на очень опасное расстояние — до 7 километров. Наши бойцы дерутся отлично, но мы несем большие потери убитыми и ранеными… За дни боев 17–21 декабря выведено из строя много орудий полевой артиллерии и береговой обороны. Исчерпаны все резервы, на фронт брошена даже рота охраны штаба».

Работники горкома и райкомов партии, советских органов в эти дни постоянно находились среди рабочих, бойцов МПВО, на строительстве укреплений, в госпиталях, мобилизуя людей на помощь фронту. Каждый работал не щадя сил. И хотя угроза, нависшая над городом, была огромной, не чувствовалось ни тени паники, а только собранность, воля к победе.

Начальник штаба МПВО города В. И. Малый и комиссар штаба В. И. Кулибаба руководили ликвидацией завалов, спасением попавших в беду людей, следили за ремонтом водопровода, электросетей и расчисткой улиц. Не знал усталости Василий Петрович Ефремов. Когда нервное напряжение достигало крайней степени, Василий Петрович садился на мотоцикл и в течение полутора — двух часов гонял по улицам города, по Балаклавскому шоссе, в сторону Стрелецкой бухты и Херсонесского мыса. Для него это служило разрядкой, нервы успокаивались, и он вновь принимался за работу.

Едва начиналась бомбежка или обстрел, начальник городского отделения милиции капитан Василий Иванович Бузин, оставив за себя дежурного, шел проверять посты и устанавливать порядок на улицах. Ничто не могло заставить его уйти в укрытие. Когда возникали разрушения, завалы, Василий Иванович немедленно сам организовывал помощь пострадавшим, расчистку улиц, ликвидацию всевозможных повреждений, брался за кирку и лопату.

Не только Бузин, но и все работники милиции проявляли мужество и отвагу. Невзирая на опасность, днем и ночью несли они охрану порядка в городе. Когда в подвале разрушенного дома оказались засыпанными женщины и дети, первым на помощь им бросился участковый уполномоченный Гармаш. Уже у самого убежища он был убит осколком вражеской бомбы. На улице Дзержинского загорелся дом, послышались крики о помощи. Милиционер Коновалов одним из первых прибежал к дому и вынес из пламени женщину. Узнав, что в доме остался еще ребенок, милиционер снова бросился в огонь и спас его.

При выполнений служебного долга погибли дежурный по отделу милиции Годлевский, начальник водного отделения милиции Алексеенко, милиционеры Ремизов, Трайнин и другие. Многие работники милиции и горотдела НКВД были направлены в тыл врага и с честью выполняли свой патриотический долг.

В дни второго наступления с нами не было Антонины Алексеевны Сариной. Ее вместе с мужем, замечательным пропагандистом Павлом Яковлевичем Сариным, и семнадцатилетней дочерью Розой чуть ли не в порядке партийной дисциплины заставили эвакуироваться. Я уже писал, что в первые месяцы обороны Сарина была ответственной за взрыв объектов и уничтожение всего, что представляло ценность в случае захвата города врагом.

— Только бы не прозевать момента, — постоянно тревожилась Антонина Алексеевна. Куда бы она из горкома ни уходила, оставляла всем свой номер телефона и сама звонила при каждой возможности. И головы никогда не теряла. В один из тяжких дней первого штурма Сарина получила от ответственного работника штаба флота указание немедленно; топить катера, заливать керосином продовольствие. Сарина не стала выполнять указание, сочтя его преждевременным, и поставила в известность бюро горкома. Начальник штаба флота Иван Дмитриевич Елисеев и член Военного совета Николай Михайлович Кулаков, узнав от нас об этом указании, тут же его отменили и строго наказали паникера.