Школа жизни. Честная книга: любовь — друзья — учителя — жесть

Так вот, накануне экзамена Наташа искусно пометила все экзаменационные билеты. Бессонной ночью каждый из нас выучил свой билет практически наизусть. Проверяли друг друга по текстам впервые открытого учебника обществоведения, который произвел неизгладимое впечатление. Последний параграф в этом учебнике назывался просто и непритязательно: «Счастье». А последний абзац звучал так: «Раньше поэты изображали счастье синей птицей, которая ускользала от того, кто хотел поймать ее за крыло. Теперь мы крепко держим ее в руках!»

Проверяющая тетка явилась, но она была уже не страшна. ЭлПэ сидела белей чистого экзаменационного листа, а мы были жизнерадостны и уверены в себе. Никаких нравственных мучений, что придется гнать идеологическую пургу, мы почему-то не испытывали.

Меня вызвали почти сразу. Иду к столу и – о, ужас! – начисто вышибло, как именно помечен мой билет. ЭлПэ почувствовала неладное:

– Женя, что с тобой?

И тут меня озаряет спасительная мысль:

– Людмила Петровна, а можно Наташа вытащит мне билет? На счастье? – спрашиваю со смущенной улыбкой влюбленного дебила.

Проверяющая тетка, насмотревшаяся советских фильмов про школу (а если это любовь?), не смогла скрыть умиления. Можно!

Наташа коршуном бросилась к столу, быстро-быстро-быстро просмотрела оборотки всех лежавших в ряд билетов и безошибочно вытащила мой.

Победа! Счастье! Теперь я крепко держал его за крыло.

Я сыпал всеми с утра распиравшими мою кратковременную память именами, датами и цитатами. Проверяльщица восторженно внимала.

И тут я увидел, как смотрит на меня Феликс.

Феликс Александрович Раскольников, наш удивительный учитель словесности, которого тоже зачем-то посадили в экзаменационную комиссию, снял очки, положил их на стол и глядел невидяще и абсолютно потерянно даже не на меня, а сквозь меня. Бунимович, Женя, которого он числил человеком, в мельчайших деталях и подробностях уверенно несет всю эту официозную ахинею…

Я запнулся, растерялся, умолк. Тут вновь вовремя включилась ЭлПэ:

– Наверное, достаточно.

Она вопросительно посмотрела на пришлую тетку. Та кивнула. Все обошлось. Но взгляд Феликса так и не забылся…

Из всех выпускных самым простым мы числили экзамен по французскому языку. Сдающих оказалось всего-то пятеро, все во Вторую школу пришли из языковых спецшкол, никаких опасностей и подвохов не ожидалось. Однако проверяющего засунули и сюда.

Всем достались темы как темы: «Моя любимая книга», «Мой любимый фильм». А мне досталась тема «Ленин в Париже». Еврейское счастье на французском языке. Все сдающие честно пытались мне подсказать, но никто не знал, когда Ильич там был и зачем при ехал. Только ответственная Ленка наконец вспомнила, что жил он где-то на Монпарнасе и через весь Париж ездил на велосипеде в Национальную библиотеку. Готовить, надо полагать, мировую революцию.

Этого оказалось более чем достаточно. Красочно, во всех подробностях рассказывал я обалдевшей комиссии, как будущий вождь мирового пролетариата садится поутру на велосипед, трогается в путь – и дальше описывал все подряд улицы по пути, дворцы, соборы, памятники. Спасла выучка французской спецшколы. План Парижа, где советский школьник никогда не был и быть не предполагал, я знал практически наизусть.

Проверяющий, не знавший ни слова по-французски, благосклонно кивал в такт моей мерно лившейся картавой, как у вождя пролетариата, речи, а учительница, вовремя сообразившая, что мы с Ильичом уже у Пале-Рояля, практически в двух шагах от библиотеки, благоразумно прервала нашу прогулку:

– Достаточно!

Приехав впервые в Париж двадцать лет спустя, уже во время perestroika, я первым делом прошел этим маршрутом.

Париж оказался точно таким, как во французском кино, – дождливым, серым, туманным, прекрасным, со своим местным Габеном на каждом отрезке набережной. Но все-таки тот мой, выученный по картам, фотографиям и импрессионистам в Пушкинском музее, с призраком коммунизма на велосипеде, был прекрасней, спасительней.

Он был несбыточной мечтой. И вот на тебе – сбылся.

А Сашке по прозвищу Мика досталась на том экзамене тема «Мой любимый фильм». Он стал рассказывать про мюзикл «Моя прекрасная леди», на который мы только что ходили большой компанией после уроков. Наверное, это был единственный фильм, содержание которого он в тот момент помнил. О первоисточнике – «Пигмалионе» Шоу – мы успели ему подсказать. На беду.

Кто-то из комиссии спросил, а кто же такой этот Пигмалион. Сашка бодро ответил:

– Это такой зверек, который меняет свой цвет.

Все рассмеялись, кроме проверяющего дядьки. Он не понимал по-французски. Но и после перевода ему не стало смешней. Зато ему стало обидно. Сашке вкатили трояк.

Мика закончил физтех, потом уехал за океан. Не так давно, на встрече выпускников сказали, что Саша умер. Помянули. Вскоре (почему-то в Киеве, в случайном пересечении людском) я узнал, что Саша в Канаде покончил с собой.

Может, и нет волшебных стран, кроме детства. Даже если через него проехал Ленин на велосипеде.

Ирина Данильянц «Муха»