Школьные годы чудесные

Нина Терентьевна застыла, в недоумении разведя руки в стороны.

— Ты! — заорала Василиса Филимоновна, не обращая внимания ни на учеников, ни на учителя. — Что ты сделала с моим Володечкой?

— Володечка? — первой захихикала Майка. — Володечка…

Почти одновременно вслед за ней прыснули близняшки Олька и Галька Селезневы. Не обращая на них внимания, Василиса Филимоновна подскочила к Светке и вдруг замерла, присев и ухватив себя за пах. Раздался предательский звук освобождения организма от газов, сопровождающих метаболизм, который можно услышать разве что в туалете. Рядом с нами пахнуло совсем не озоном. Василиса Филимоновна развернулась и в полуприсяде бросилась вон.

В классе нарастал хохот. Даже Лавруха и та не смогла сдержаться, вытирая выступившие слёзы платочком.

Нетрудно догадаться, что на следующем уроке, благо была астрономия, весь класс только что и делал, как обсуждал Володечку и его мамулечку, которые очень сильно переволновались.

Светка сначала пыталась заговорить на эту тему со мной, но я отмахивался, отнекивался.

Даже ситуация с Жазиль, схлопотавшей от Светки перед русским пощечину, и та была забыта.

Галина Семеновна, сухая как вобла, сначала безуспешно пыталась рассказать про устройство Солнечной системы, потом воззвать к совести, но в результате махнула рукой и бросила:

— Читайте учебник, параграфы 1–2.

И села за стол, уткнувшись в журнал.

— Ты мне скажи, Ковалёв, — продолжала приставать Светка. — Ведь это твоя работа?

— С чего ты взяла? — удивился я, разумеется, предварительно сделав честнейшую физиономию. — Чуть что, так сразу Ковалёв! А Ковалёв вообще, учебник в это время доставал и даже рядом не сидел!

— Ладно! — угрожающе прошипела Светка. — Получишь у меня!

— Всё-то ты только обещаешь, — притворно вздохнул я.

Едва отсидев биологию (учитель Марина Александровна, молодая, но строгая дама, суровая, но «двойки» ставит умеренно), мы втроём рванули было домой. Увы, «на хвост» нам опять упала Светка.

— Подождите меня! — крикнула она. Пришлось ждать, пока Светлана свет Аркадьевна соизволит надеть курточку, переобуется и выйдет к нам, на школьное крыльцо, помахивая портфельчиком. Даже портфель, школьный портфель, у неё и тот был каким-то изящным!

— Ты почему меня избегаешь? — в лоб, прямо при Мишке и Андрюхе спросила она меня.

— Ничего я тебя не избегаю, — промямлил я. Куда только вдруг вся моя уверенность подевалась? Когда она на меня смотрела, у меня невольно мурашки начинали спортивные соревнования по бегу по всему телу.

— Ну, хочешь, портфель понесу? — храбро предложил я. — Даже под руку могу взять. Если хочешь, конечно. Только неудобно мне будет держать тебя под руку и тащить два портфеля.

Мишка заржал во весь голос. Мишке было весело.

— Ладно, пошли! — нетерпеливо заявил Андрей. — Жрать охота!

— В смысле? — не поняла Светка.

— Есть хочешь? — спросил Мишка.

Светка неуверенно пожала плечами.

— Наверно…

— Пошли с нами!

По дороге домой мы всегда заходили в столовую возле «красного магазина». Там жарили вкусные пирожки с повидлом по 5 копеек. Те, что продавали возле булочной, рядом со школой, ни в какое сравнение не шли с этими, которые были с пылу, с жару, горячими… Мы прошли вдоль стойки с блюдами, Андрей набрал пирожков в пакет.

— Нам восемь штук! — выдал он кассиру. — Платит он!

Он указал на меня. Я послушно выложил сорок копеек.

— Жмот! — вместо благодарности сказал Андрюха, когда мы выходили на улицу. — Мог бы еще и котлет купить, угостить друзей.

Мы пролезли через дырку в стене на стадион, уселись на лавочки на трибуне. Я со Светкой взяли по два пирожка. Андрей и Мишка — по три.

— Откуда еще два? — удивилась Светка. — Мальчики, вы пироги украли⁈ Правда?

— Не украли, а взяли, — заметил Мишка. — Потом заплатим. Когда-нибудь.

— Наверное, — добавил Андрей. — Вернем, наверное!

Светка посмотрела на нас и махнула рукой.

— Я с вами всю фигуру себе попорчу, — заметила она. — Прощай талия, прощай растяжка…

— А ты реально вертикальную растяжку можешь сделать? — поинтересовался Андрей. Светка только усмехнулась.

— Покажи!

— Приходи с утра на стадион! — засмеялась она. — Посмотришь. А сейчас мне что, трусы свои демонстрировать?

Андрюха смутился.

Мишка порывался со мной заговорить, но оглядывался на Светку, на Андрея и не решался. Наконец, когда последний пирог утрамбовался в животе, руки были вытерты носовыми платками, он завуалированно поинтересовался:

— У тебя кофе еще остался?

— Вот, точно! — завелась Светка. — Пошли к тебе! Кофе попьем.

Я вздохнул.

— Только ненадолго, я гостей жду сегодня.

Андрюха кофе пить не захотел. Мишка сначала помялся, помялся — он рассчитывал, что Светка не пойдет. Она пошла. Он тоже.

— Ты почему сегодня такая нарядная пришла? — спросил я.

Светка улыбнулась, точнее, оскалилась:

— Захотелось моськи утереть и Капанице, и Жазильке. Мне с утра Верунчик напела, что Ленка вчера Вовке сказала, будто мол, люблю я его, только стесняюсь. А сама ему водочки подливала по полной рюмке.

— А сегодня родаки тебя будут пытать, — усмехнулся Мишка. — Куда синяки подевала, а?