Школьные годы чудесные

Он протянул мне руку. Я её пожал, кивнул.

— Пошли! — я позвал ребят и Светлану. — Домой пора.

Сначала проводили домой Андрея. Он жил ближе всех. Потом Мишку. Почему, тут объяснять смысла нет.

После этого я со Светкой вдвоем под руку пошел к её дому.

— Свет! — я остановился. — Свет!

Мы встали друг напротив друга.

— Что?

Я приобнял её. Она не возражала.

— Почему ты гимнастику бросила?

Она разочарованно фыркнула, оттолкнула меня:

— Тебе какая разница?

Она отвернулась и зашагала домой. Я догнал её, взял за руку:

— Свет!

— Что?

— Почему?

— Тебе это так важно? — она остановилась.

— Вдруг я смогу тебе помочь?

Светка вздохнула.

— Травма у меня была. Колено. Потом, когда всё прошло, тренер сказал, что время упущено, мышцы одеревенели, и большой спорт не для меня. Еще вопросы есть?

— Есть! — я приобнял её за талию. — Но это завтра, не сейчас.

На подходе к светкиному дому я заметил у подъезда в тени кустов сирени шевеление. На всякий случай, наученный не только горьким, но всяким другим опытом, накинул на себя «каменную кожу». На секунду-другую «включил» магическое зрение, которому темнота совсем не помеха.

Действительно, нас ждали. Возле светкиного подъезда стояли Гриша-Миша вместе с братьями Демьяновыми и Витёк Полтинник, получивший прозвище из-за того, что частенько клянчил у посетителей местного пивбара мелочь фразой «Полтинник есть?».

Я отодвинул Светку за спину, пошел вперед.

— Юрец, здорово! — громко сказал я. Демьян-старший, не спеша, осторожно вышел из-за кустов, остановился, обернулся назад.

— Колян, привет! — поздоровался я еще раз. — Ты тоже тут?

Следом за Демьяном-старшим вышел и его брат, мой бывший одноклассник Николай. Колька протянул мне руку:

— Здорово!

— Ты, козёл! — Демьян-старший повернулся в сторону Гриши-Миши, ухватил его за грудки. — Ты что нам сказал?

Он тряхнул его так, что у того отчетливо лязгнули зубы.

— Что я-то? — Миша-Гриша попытался оттолкнуть Юрку.

Мы со Светкой обошли их, вошли в подъезд.

— Я завтра за тобой захожу? — спросил я.

— Конечно! — Светка быстро чмокнула меня в щеку и нажала кнопку звонка. Лязгнул замок, дверь распахнулась. На пороге стоял Светкин отец — рослый сорокалетний лохматый брюнет в спортивных штанах и белой майке-алкоголичке.

— Пришли, гулёны? — неожиданным густым баритоном поинтересовался он. — Натанцевались?

— Возвращаю в целости и сохранности, — ответил я. Светка мышкой прошмыгнула в дверь мимо отца, бросив мне:

— Пока-пока!

Ответить я не успел, слишком быстро она ускользнула. Её отец иронично критическим взглядом осмотрел меня, усмехнулся:

— Спокойной ночи, кавалер!

— И вам до свиданья! — ответил я, развернулся и пошел на выход. На улице меня остановил Демьян-старший. Он протянул мне руку и сказал:

— Слышь, Тоха, давай без обид. Ладно?

Я, улыбаясь, пожал ему руку в ответ:

— Без обид!

Уходя, я услышал возмущенный вопль Гриши-Миши:

— Верни петрофан, скотина!

— Хрен тебе! — а это уже был Юрец…

Глава 21

Глава 21

Возвращение Ржавого

Дядя Сева страдал старческой бессонницей. Он легко засыпал в девять часов вечера, но просыпался часа через три-четыре около полуночи и бодрствовал до самого утра. Участковый терапевт из поликлиники сказал ему, что это возрастное, и прописал снотворное. К таблеткам старый вор относился скептически, принимал их только в крайнем случае, поэтому даже не стал заморачиваться насчет их покупки.

По ночам делать было нечего, и дядя Сева пристрастился к чтению. Читал он и раньше много и разного, благо на зонах, где он «чалился», и библиотеки были большие, и времени свободного в избытке.

Как правило, в это время домочадцы все спали — и охранник вора в законе громила-здоровяк по кличке Бугай, и «положенец» Грач, считающийся помощником дяди Севы, и повариха, она же и уборщица Стеша, необъятная бабища неопределенного возраста.

Осторожный едва слышный стук в окошко раздался около трех часов. Дядя Сева снял очки, положил их на стол, встал, подошел к окну, посмотрел на улицу. Заметив силуэт, показал в сторону двери.

— Ржавый? — удивился вор, открывая дверь. — Заходи!

В дом проскочил Витёк Рыжов, тот, кого он посылал в Переславль вместе с другими уголовниками, тот, кого он сдал своему куратору.

— Есть, что пожрать? — первым делом поинтересовался Ржавый. — Четыре дня на подножном корму. Вчера только что один пирожок с ливером перехватил.

— Садись за стол! — ответил дядя Сева. Он достал из холодильника тарелку с колбасой, кастрюлю с капустным салатом, поставил на подставку сковороду с жареной на сале картошкой.

— Всё холодное, чайник могу поставить, — сообщил он. — Горячего попьешь.

— Ставь! — согласился Ржавый. — Водки налей!

Дядя Сева зажег газ на плите, поставил чайник, достал из холодильника початую бутылку «Пшеничной», поставил на стол два стакана, налил по половине.

— Будем здравы!

Они чокнулись, выпили. Дядя Сева занюхал хлебом, Ржавый жадно зажевал колбасой, кинул в рот ложку холодной жарёнки.

— Ну? — нетерпеливо поторопил дядя Сева. — Рассказывай!