Школьные годы чудесные

— Поставлю, — я взял ключи, опять подхватил канистры и направился к машине. Багажник был практически пустой. Я поставил посудины в угол, припёр, чтобы не упали, портфелем с инструментами.

Валерий уже выложил куски мяса с одного шампура на большое блюдо:

— Угощайтесь! Пробуйте!

Он разлил вино по стаканам, оказавшееся красным, по полстакана в каждый. Один предложил maman, другой мне.

— А ты что?

— Да я вино не очень… — отмахнулся он. — Коньячку или водочки — другое дело.

— А я вообще еще маленький, — улыбнулся я. — До 21 года ни-ни.

Я взял и протянул ему свой стакан:

— Пей, Валер, за меня!

Он помялся, но стакан взял, чокнулся с maman, опрокинул вино в рот одним глотком, поморщился.

— Какая вкуснятина! — maman в отличие от него вино понравилось. — Что это?

— Каберне совиньон, — ответил за него Степан. — Мне друг из Грузии привёз. Я бы тоже пригубил, да…

Он развёл руками.

— За рулём, увы…

Я просветил вино потомком «живой» силы. Только бесполезно. Если там была бы какая-нибудь химия, в смысле, яд, магия его не определит. Только, когда он начнёт действовать, можно нейтрализовать его последствия.

Судя по всему, вино было «чистым».

Степан достал еще два стакана, бутылку минералки, разлил по стаканам, предложил мне.

— Давай мы тоже… Газировкой.

Я минералку не любил, но пить хотелось.

С первого шампура каждому досталось по кусочку. Мясо было вкусным, острым, пряным, сочным.

Валерий снял второй шампур, третий… Снова разлил вино, не обделив на этот раз и себя. Они снова чокнулись с maman, выпили до дна. Мы со Степаном их поддержали минералкой.

Аура у него стала светлеть… Я невольно хихикнул, вспомнив поговорку насчет некрасивых женщин и количества водки. Только вот насчет привлекательности эта поговорка совершенно не катила.

Под зелень мы слопали и второй, и третий, и половину четвертого шампура.

Степан, встал, похлопал по животику, довольно выдохнул:

— Налопался как Барсик!

— Да, здорово! — согласился я и тоже встал с покрывала.

Maman осталась сидеть с куском мяса в одной руке, со стаканом вина в другой.

— Пойдем, пройдемся? — вдруг предложил мне Степан.

— Только недалеко, — отреагировал я. — А то ходят тут всякие любители бесплатного угощения…

Мне показалось, что Степан едва заметно поморщился.

— Да я думаю, что у Валеры хватит сил отбиться! — усмехнулся он.

— Я не хочу рисковать, — ответил я совершенно серьезным тоном, да так, что Степан внимательно посмотрел на меня. И согласился, кивнув головой.

Мы отошли к магазинчику, где торговали монастырской продукцией. Зашли внутрь. На прилавке остался только черный хлеб.

— Рекомендую, — сообщил Степан. — Вкусный. Это не магазинная продукция.

Я согласился. Черный хлеб даже выглядел вкусно, не говоря уж о том, какой одуряющий аромат от него шел. Я вытащил из кармана 20 копеек. Монах в черной рясе, простом черном клобуке и белом фартуке протянул мне буханку хлеба, завернув её в оберточную бумагу и сказал:

— На здоровье!

— Спасибо, — отозвался я.

У магазина мы сели на лавочку. Я периодически поглядывал на maman.

— Решил уже, куда после школы поступать будешь? — вдруг поинтересовался Степан. Я пожал плечами. Какое ему дело? Но ответил:

— Пока нет. Может, в военное училище пойду.

В военное училище я вовсе идти не собирался.

Мой ответ Степана удивил, даже немного обескуражил.

— Тебе нравится ходить по струнке? Когда тобой командуют?

Я задумался.

— Кто-то командует, кто-то подчиняется, — ответил чуть позже. — И потом военная служба — достаточно действенный социальный лифт в обществе. И вообще, офицер — это звучит! Это красиво!

И уточнил:

— Нам на обществоведении так учитель говорил.

— Значит, в школе вас агитируют идти служить? — задумчиво, словно про себя, сказал Степан.

— А что тут плохого? — удивился я. — У меня много родных и знакомых служат в армии.

— Да нет, — сразу отмахнулся Степан. — Я не имел ввиду ничего такого. Просто странно слышать такие взрослые рассуждения от достаточно молодого человека.

Я понял его желание подольстить мне и сделал вид, что это ему удалось — растянул губы в довольной улыбке. Maman продолжала сидеть на покрывале со стаканом вина. Мне или показалось, или действительно, но она больше не пила. Валерий, кстати, тоже.

— А ты тоже на радиозаводе работаешь? — поинтересовался я. — Как Валера?

Степан уклончиво пожал плечами:

— Да так…

— Не холодно?

Степан пожал плечами:

— Я всё детство в Архангельске прожил. Привык к морозам. А сейчас для меня, словно лето.

— А мне, честно говоря, прохладно, — сообщил я.

— Странно, почему вы не захотели по монастырю пройтись? — удивился Степан. — Я занимался историей, краеведением. У этого монастыря богатое, достаточно интересное, прошлое. Внутри даже своеобразный музей есть.

— А мне кажется, что сегодняшние монахи не совсем здоровые люди, — ответил я. — Как можно уйти от жизни? Если были какие-то проблемы в жизни, то уход в монастырь означает сдаться, сбежать. Такой уход, побег из жизни, ожесточает человека, влияет на психику и еще неизвестно как…

— А ты не думал, — перебил меня Степан. — Что причиной может быть желание посвятить жизнь служению богу, смирение…