Школьный бунтарь

— Да. Яд. И да. Я убежденный сторонник слишком многого, слишком быстро. Это всегда было моим образом действий, но я готов развивать железную волю и терпении, чтобы убедиться, что я не испорчу все это.

Сильвер выгибает бровь, глядя на меня, и я отражаю выражение ее лица, заставляя ее улыбнуться.

Черт. Меня. Дери.

Я заставил ее улыбнуться.

Это первый раз, когда я вызываю в ней что-то, кроме злости, и прилив эмоций от того, как она поворачивается ко мне с такой улыбкой, как будто я чертовски этого заслуживаю или что-то в этом роде, ощущается как удар под дых. Боже, как же я когда-нибудь буду достоин этой девушки? Понятия не имею, но я собираюсь выяснить это, даже если это убьет меня.

— Мне приснился сон, — тихо говорит она. Это застенчивое признание, которое выглядит чертовски мило. — Мне снилось, что мы где-то в теплом месте. Вместе. На солнце.

— Мне очень жаль. Солнце? Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ха-ха, — сухо говорит она. — Я думаю, это были Гавайи. Мы купались в океане, и все твои татуировки смыло водой.

У меня в груди что-то странно сжалось. Не знаю, то ли потому, что ей приснилась такая странная вещь, то ли потому, что ей приснился я, и точка. В основном появляюсь только в кошмарах.

— Это твой тонкий способ сказать мне, что ты хочешь, чтобы я прошел через сотню трудных, невероятно болезненных часов удаления татуировки, Dolcezza (перев. итал. – Сладость)?

Сильвер закатывает глаза.

— Я еще не закончила. Мне снилось, что они все упали в воду, но потом они перешли на меня. И все они были в неправильных местах.

Я втягиваю нижнюю губу сквозь зубы, накрывая ладонями лицо Сильвер и закрывая ей глаза.

— Хм. Я не уверен, что куча татуировок на лице тебе подойдет.

Она сдерживает застенчивую улыбку, берет меня за запястья, венчик размазывает желтое тесто по моей руке, и отдергивает мои руки.

— Я… — начинает она. Хотя, похоже, она не может закончить.

— Ты что?

— Я задавалась вопросом об остальных. Твоих татуировках. Сколько их у тебя? Они все что-то значат для тебя? Где они? — Она замолкает, на ее щеках появляются два красных пятна. Она чертовски нелепа и очаровательна, когда стесняется.

Наклонившись к ней, не в силах сопротивляться шансу заставить этот румянец распространиться немного дальше, я снова легко касаюсь ее губ своими.

— Ты просишь провести экскурсию по моему телу, Сильвер Париси? Потому что я с радостью тебе помогу.

Изменения в ее теле очень заметны. Ее спина выпрямляется, руки крепче сжимают мои запястья. Отличная работа, придурок. Ты ее просто напугал.

— Я просто дразню, — тихо говорю я, слегка касаясь кончика ее носа своим. — Вовсе не предлагаю раздеться догола и бегать по хижине как животные.

Ее глаза похожи на зеркала, когда она смотрит на меня, бледно-голубые, почти серебряные.

— Я вовсе не расстроена. Я... бы хотела экскурсию. Пока аттракционы не являются обязательными. — Похоже, она очень довольна своим эвфемизмом.

— О. Значит, ты умник? Буду знать. — Я выхватываю у нее венчик и швыряю его в раковину позади нее, притягивая ее ближе ко мне. Наши тела прижаты друг к другу, и я трачу секунды, пытаясь понять, должен ли попытаться повернуться так, чтобы скрыть тот факт, что у меня бушующий стояк, но у меня не остается времени. Сильвер чувствует это — она должна была почувствовать. Он впивается в ее бедро как стальная дубинка. Я ожидаю, что она взбесится, по крайней мере, станет немного странной, но она этого не делает. Вместо этого она одаривает меня слегка шокированной открытой улыбкой, выгибая бровь.

— Если я умник, то тебя, должно быть, возбуждают довольно странные вещи, — беззаботно говорит она.

— Ты и половины не знаешь. — Я собираю ее волосы в свои руки, наслаждаясь их тяжестью и ощущением, когда откидываю их назад на ее плечи и обнажаю шею. Там, где речь идет о физическом контакте с Сильвер, есть линия на песке; я сам ее проложил, так что знаю, как далеко идти и когда отступать. Целовать ее шею — это определенно не по правилам, но позволяю себе одно медленное, осторожное прикосновение губ к фарфоровой коже ее шеи. Только один... и этого достаточно. Точно такие же красные пятна выросли на щеках Сильвер, но я больше не думаю, что они вызваны смущением.

— Я покажу тебе свои татуировки, и ты сможешь оценить каждую из них, — говорю я ей. — Но думаю, что нам придется заглянуть в ту закусочную, которую я заметил по дороге сюда, чтобы захватить еще немного еды, Dolcezza.

Она хмуро смотрит на меня. Я не знаю, заметила ли она, но ее руки добрались до моей груди, ладони покоятся там, и от этого прикосновения мне чертовски хочется петь. Сильвер наклоняет голову набок и спрашивает:

— Зачем?

— Потому что французский тост, который ты готовила, уже горит, — отвечаю я.

Она чуть не подпрыгивает на фут, когда резко поворачивается и бросается к плите, громко ругаясь как матрос.