Школьный дневник Петрова-Водкина

Валентина Гордеевна, выслушав сбивчивые объяснения Петрова и Рыбина, не знала, то ли плакать, то ли смеяться. Убедившись, что мыслительные способности Рыбина не понесли значительного ущерба в ходе этого «испытания» и успеваемость его вряд ли пострадает, потому что все равно хуже уже некуда, она оставила его в покое, но решила все-таки пригласить мать Петрова на беседу, о чем и записала ему в дневнике: «Прошу мать зайти в школу».

Петров и Рыбин стояли на школьном крыльце в плохом настроении. У Рыбина до сих пор звенело в ушах, Петров же был расстроен от того, что мать вызвали в школу.

– Надо шапку надевать под шлем, – сказал вдруг Петров, продолжая, очевидно, думать над их испытаниями. – Желательно зимнюю шапку-ушанку.

– У меня дома есть строительный зимний подшлемник, – оживился Рыбин. – Отец с работы принес пару недель назад, да так и оставил. Я принесу завтра в школу, и мы попробуем, что лучше.

– Правильно, – обрадовался Петров. – Надо будет только за школу зайти, чтобы никто не мешал. «Я принесу свой меч», – хотел было добавить Петров, но передумал, вспомнив Александра Невского.

Май. Математика

Середина мая выдалась очень теплой и ветки тополей, стоявших вокруг школы, уже набрякли пухом. Перед майскими праздниками в школе провели субботник – открыли и помыли пыльные окна, с зимы стоявшие заклеенными. Теперь, наконец, у Татьяны Петровны появилась возможность открывать окна в своем кабинете на втором этаже – математичка любила свежий воздух. Еще неделя-другая, начнется летний «снегопад» и тогда окна будет не открыть из-за тополиного пуха.

5-й «Б» постигал сущность прямоугольного параллелепипеда. Петров слушал учительницу и недоумевал: «Как можно было такую простую вещь назвать таким сложным словом. Попробуй выговори». Действительно, почти никто в классе не мог правильно выговорить «параллелепипед», и даже старательная Ковалева сбивалась на «парапалепипед». «Не могли попроще назвать, «пенал» там, какой-нибудь», – думал Петров. «Но попробуй ты объясни это все древним грекам. Они изобрели свою геометрию две тысячи лет назад и им уже даже тогда было все равно, что по этому поводу будут думать школьники в 1975 году», – объяснения Татьяны Петровны настраивали на философский лад.

«По сути, весь мир состоит из простых геометрических фигур. Дом, шкаф, окно, машина за окном», – думал Петров. Недавно он наткнулся на свои первые рисунки детсадовского периода, которые мама бережно хранила в канцелярской папке с завязками. Все было нарисовано предельно просто: круг – Земля, на нем квадрат с нахлобученным треугольником – это дом с крышей. На крыше прямоугольник поменьше – это труба, спираль над трубой – дым. Машина из двух прямоугольников с маленькими кривыми квадратами окошек и кругами колес. Все ясно и понятно.

Татьяна Петровна объясняла про грани, ребра и вершины прямоугольного параллелепипеда, демонстрируя их на пластмассовой модели и на схеме, начерченной на доске. Что такое грани, Петров знал. В любом доме можно было найти двухсотграммовый граненный стакан с шестнадцатью гранями. Дядя Володя говорил, что столько граней на стакане это в честь дружбы народов – 15 республик плюс Карелия. Валька не был уверен, что дядя Володя хорошо разбирается в географии, но в стаканах он разбирался хорошо, это точно. Про ребра тоже все понятно. Ребра как ребра, есть у каждого.

С вершинами было сложнее. Дядя Володя говорил, что вершина у каждого своя, да только не каждый может ее достичь. Это как гора Джомолунгма, Петров видел по телевизору. Высокая и красивая, столько людей пытались на нее забраться, но только единицы сумели. А какая у него, Петрова, вершина? Может холм какой, что виден из окна, а может пик Ленина или самая высокая Джомолунгма? И как узнать, что это твоя вершина? И зачем на нее лезть, на эту вершину? Конечно, оттуда, должно быть видно все хорошо. Но уж больно тяжело лезть. А у параллелепипеда аж восемь вершин, зачем ему столько?

– Какой длины понадобится шпагат, чтобы перевязать посылочную коробку с измерениями 30, 20 и 20 см? – Татьяна Петровна дала задание на закрепление нового материала и начертила на доске схему такой коробки. Петров прикинул, получилось, как минимум, 180 см на обвязку плюс 10 см на узел. «Почти два метра шпагата на такую малюсенькую посылочку, ничего себе», – изумился Петров своему подсчету. «А если бы коробка была величиной со школу?» – фантазировал он, – «Это же сколько шпагата надо потратить?»