Шла бы ты…

Но король Неджда и Хиджаза Абд аль-Азиз ибн Сауд хорошо знал, зачем провёл уже в 1926-м году в Мекке Всемирный исламский конгресс. Хотя только шесть десятилетий спустя, в 1986-м, его сын, король Саудовской Аравии Фахд, ввёл в действие титул «Хранителя двух благородных святынь».

Точно так же школьный учитель Хасан аль-Банна, основывая в египетской Исмаилии в 1928-м году организацию, названную им «Братья-мусульмане», знал, что и зачем делает. Притом что первый раз его духовные наследники — палестинский ХАМАС — захватили в арабском мире власть только в 2007-м. И то в заштатной Газе.

Только «Арабская весна» 2011–2012 годов бросила к ногам египетских «Братьев-мусульман», тунисской «Ан-Нахды» и близких к ним партий половину Северной Африки. И почти бросила Сирию. Хотя уже в 2013-м ситуация в этом регионе принципиально изменилась.

Впрочем, турецкая «Партия справедливости и развития» — местный клон «Братьев» — без всякой революции, мирным, демократическим путём пришла к власти в Турции ещё в 2003-м. И более чем успешно, хотя и не без проблем, правит этой страной до того самого момента, как была написана настоящая книга.

Что говорит не только о своеобразии турок как народа и турецкого ислама как ислама, а также об отличии турок от арабов. Но и о прагматичной устойчивости именно турецкого политического исламизма. Так как взять власть — это на Востоке максимум полдела. Вот удержать…

Характерно, что когда в своей книге «Стратегическая глубина» ближайший соратник турецкого премьер-министра Ахмед Давутоглу, формулируя стратегию развития страны на десятилетия, подчеркнул, что в основе её — превращение турок в новых Османов, мало кто обратил на это внимание. Как показало время, превращение Турции в Оттоманскую Порту нового типа в качестве турецкой национальной идеи не было всего лишь красивой фигурой речи университетского профессора.

Вопрос о власти на исламском Востоке — вопрос о власти религиозной. И это понимали все, кто им правил. Что стояло на кону после того, как Мехмед Шестой Вахидеддин, последний султан Оттоманской Порты, отрёкся, а четыре года спустя скончался? С точки зрения тогдашних европейских революционеров — сущий пустяк.

Необходимо было понять, является ли кто-то конкретным представителем Б-га на земле. И если нет, то кто и на каком основании полномочен от его, Б-га, имени обращаться к мусульманам, которые придерживаются четырёх канонических суннитских мазхабов. Что есть религиозный пережиток и осколок старого, ушедшего в прошлое мира. Но только не для мусульман.

То есть, повторим, и для Саудидов, и для «Братьев-мусульман» и их наследников речь шла о власти. Формально духовной, только духовной. Фактически же, безусловно, это был вопрос о власти в чисто ленинском понимании темы. Во всей её полноте. Причём, как правило, друг другу исламисты, борющиеся за власть, доверяют ничуть не больше, чем своим противникам.

Исходя из чего рекомендации турецкого премьер-министра Р. Т. Эрдогана по сохранению власти партией исламистов в условиях её неизбежного противостояния со светской оппозицией и армией были восприняты египетским президентом М. Мурси откровенно враждебно. По принципу «будут какие-то турки нас, египтян, учить». В результате чего египетская армия его свергла довольно быстро.

Что примечательно, турецкая внешнеполитическая и внешнеэкономическая экспансия в регионе и за его пределами довольно сильно запоздала по сравнению с иранской. Или, если угодно, персидской. Начало которой фактически положила Исламская революция 1979 года, в результате которой Иран превратился в теократическое государство.

В древности, когда жрецы и правители соревновались между собой в том, кто в доме хозяин, какие-то территориальные анклавы, управляемые духовенством, в Иране, как и в соседнем Двуречье, несомненно, были. Но в исламские времена, как и в предшествующую им тысячу лет, вопрос о том, что власть Царя Царей или шаха может быть оспорена или тем более упразднена, не стоял в принципе.

Страна эта была империей. Точнее, первой в истории человечества мировой империей. Вне зависимости от династии. Лица же духовные пользовались достаточной, но не исключительной властью. Не более. Слабыми правителями они могли с переменным успехом манипулировать. К сильным приходилось приспосабливаться.

Но сама по себе доктрина «Велаят-э-факих», в соответствии с которой религиозная власть главенствует над властью светской, до Исламской революции 1979 года и образования Исламской Республики Иран не имела никаких шансов на реализацию. Не та была страна.

Отметим, что нигде в мире, кроме Ирана, включая такие исламские республики, как Пакистан, Афганистан и Мавритания, духовенство над светской властью не стоит. То есть мы говорим о специфическом, именно иранском феномене. Что не есть единственное тамошнее исключение из общеисламских правил.