Шла шаша по соше (сборник)

Конечно, я знал, почему оказался на шоссе: из-за денег. Вся жизнь – погоня за длинным баблом. У меня была редкая тема по дошкольной психологии. Плюс всякие штуки, освоенные в мюнхенском детском центре. Какая тема – не важно. Важно, что за неё в середине девяностых платили зеленью. А складно выступить по ней в России умели четверо. И трое из них выезд за МКАД полагали ниже своего достоинства.

Командировками ведали начальник Гоша и его зам Дима. В какой-то момент Диме померещилось, что это он начальник, а Гоша – зам. Что должно финансово отразиться. Гоша был мягким человеком, пока дело не касалось финансового отражения. Он разъяснил Диме всю глубину его ошибки. Затем партнёры обменялись эпитетами, после которых совместная работа невозможна. Затем месяц делили оргтехнику. Подумав, я решил остаться с Гошей. За это Дима получил от бывшего компаньона новый факс. Я и не подозревал, что стою так дорого.

Как-то Гоша звонит в середине мая:

– Хочешь заработать штуку баксов?

– Неа.

– Ты что, выпил?

– Шучу. Куда ехать?

– Лететь. В Юргу, послезавтра. С билетами проблем нет, я звонил.

– Это где? За полярным кругом?

– Где-то возле Кемерова. Тебе какая разница? Тридцать пять часов, штука налом, машина, гостиница, все дела. Заказчица – кучерявая…

– Хоть лысая.

– Это фамилия, балда. Записываешь? Кучерявая Елена Юрьевна. Владелица частного садика, отец – какая-то шишка в мэрии. Аккуратнее с ней.

– В смысле?

– В смысле без глупостей. И… образ жизни там веди поздоровее.

– Слушаюсь, ваше благородие.

Звоню. Уверенный женский голос всё подтверждает. Дневной рейс, четыре часа лёту, полтора на машине. К вечеру доберётесь, устроитесь. Утром начинаем занятия.

– Как у вас там погода?

– Плюс восемнадцать, не замёрзнете.

В Москве жара. Решил лететь в костюме. Прибыл в аэропорт, и началось. На два часа задерживается с вылетом рейс Москва-Кемерово. Борт не вылетел из Кемерова по техническим причинам. На три часа задерживается рейс Москва-Кемерово… На неопределённое время задерживается рейс… О вылете будет объявлено… Пришлось навестить бар. Потом ещё раз. Потом думаю: зачем вообще уходить отсюда? Бармен обещал разбудить, кресла мягкие. Перемены кресел я даже не заметил. Просыпаюсь уже в самолёте… тряхнуло. Вроде бы сели. Но в иллюминаторе что-то не так. Снег на полосе.

Снег.

– Ни хрена себе! – высказался кто-то в салоне.

– Обалдеть…

– Нас куда привезли?

Но уже подъехал трап, открылась дверца. Протянуло зимой. Ёжась, почти бегом мы устремились к аэровокзалу. В чёрном небе горели буквы КЕМЕРОВО. Интересно, думаю, будут ли меня встречать? Если нет, улетаю отсюда первым же…

Над головами встречающих заметил свою фамилию. Ниже – приятная особа в дублёнке. Без шапки и малейшего признака кучерявости. Более того – рыжая. Я хотел сострить, но передумал. Представились, сели в белую Волгу, шофёр включил зажигание.

– Вы уж извините, – говорит Елена Юрьевна, – у нас так бывает. За ночь похолодало градусов на двадцать. Я вам курточку захватила. И кофе есть горячий, будете?

– Спасибо, потом. Ничего, если я посплю?

– Да ради Бога, я и сама вздремну. Устала как собака. С вечера вас ждём.

– Максим, просыпайтесь. Подъезжаем.

Я поднял веки и увидел Юргу. И в который раз удивился одинаковости своей необъятной родины. Часами летишь, а всё то же самое. Пятиэтажки с разномастными балконами. Одни застеклены, другие готовы упасть. Бельё коченеет на верёвках. Одинокие сутулые фигуры. Я знаю сотню похожих городков, да и сам в таком родился.

Здание гостиницы отдавало сталинизмом. Напротив, через площадь, – бетонный куб с широкой лестницей. Типичное убежище слуг народа от господ. Елена подошла к администратору и тотчас вернулась с ключом.

– Оформитесь позже, я договорилась. Зайду за вами через час.

И словно угадав мою внутриутробную гримасу:

– Максим, я знаю, что вы устали. Но… Переносить неловко, люди соберутся.

– Да ничего, Лена, спасибо. Всё хорошо.

Как я отчитал в тот день? Нормально. Курс-то знал на автомате, хоть в полночь разбуди. Плюс – симпатичные женские лица в аудитории, что, конечно, вдохновляет. И не просто симпатичные, а умные, живые. Казалось бы, откуда, из какого сора? A поди ж ты. Прочешите миллионный город Сидней и такой аудитории вряд ли наберёте. Именно это обстоятельство десять лет не позволяет мне гордиться своим моральным обликом. Если б хоть малейший соблазн! Как стойко держался бы я.

От садика до гостиницы минут пятнадцать хода. Елена вызвалась проводить меня «на всякий случай». Немного рассказала о себе. Отец, действительно, вице-мэр, трудится в сером здании на площади. И куртка на мне с его вице-мэрского плеча. У меня от такой новости даже осанка изменилась. Подошли к гостинице. Елена говорит:

– Если будут спрашивать, откуда вы, не афишируйте, что из Москвы. У нас тут москвичей не очень.

– А кого у вас очень?

– Никого. Жизнь тяжёлая, народ злой. Вы где родились?

– В Самаре.

– Отлично. А по первому образованию кто?

– Учитель.

– Вот. Так и говорите. Учитель из Самары, приехал по обмену опытом.

– А если спросят, каким опытом?

– Не спросят.

Помолчали.