Шлак

Ремонтникам лысая стерва не сказала ничего. Посмотрела каждому в глаза, потом повернулась к своим. Те ждали приговора. Вот у них с эмоциями всё было нормально. Некоторые даже подрагивали от предвкушения казни. Один с вилами подался ко мне. Я замер. Сердце застучало так, что в такт ему конвульсиями завибрировало горло. И руки. А ноги онемели, я едва держался, чтобы не упасть.

Миссионерка развернулась и широким взмахом снесла Рыжику голову. Та поскакала по асфальту как мячик, а тело, простояв долю секунды, повалилось на дорогу.

Меня стошнило. Изо рта полилась желчь с кусками не переваренного обеда. Я присел на корточки, склонился к земле.

— Готфрид, брат мой, — услышал я голос сектантки, — сожги тела наших погибших братьев. Тризну по ним мы справим, когда вернёмся в миссию.

— Времени на достойные похороны нет, сестра Урса.

— Тогда пусть их похоронами займутся изменённые. Уходим отсюда.

Нас поставили в затылок друг к другу, просунули жердь между ног и скотчем примотали к ней руки. Мне досталось место замыкающего, и мне же прилетел удар прикладом меж лопаток.

— Пошли! — гаркнул здоровяк с электрокабелем.

Краем глаза я успел заметить, как брат Готфрид снимает с Рыжика берцы, потом брюки. С одёжкой у сектантов были проблемы. Большинство выглядели как бомжи со свалки; только плащи, пусть и грубой выделки, смотрелись солидно, по-революционному. Наташка Куманцева, думаю, не отказалась бы от такого.