Шлейф сандала

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался сонный Загорский. Я вовремя успела скатиться со стонущего Лапина, потому что граф склонился над ним и приложил его кулаком в челюсть.

- С тобой все в порядке?! – Павел Васильевич бросился ко мне. – Оленька, дочка!

- Да, со мной все хорошо, - успокоила я графа, улыбаясь от того, что он чуть не задушил меня в свих объятиях.. – А вот с бароном, не знаю…

- Да я его пришибу! – Загорский усадил меня на кровать, а сам пихнул Лапина ногой. Тот лишь судорожно вздохнул, но не пришел в себя. – Мерзкий хряк! Ничего… мы с ним еще поговорим. Серьезно поговорим.

- Батюшки святы! – в комнату вбежала Дунька. – А я слышу, кричит кто-то! Спужалася, страсть!

- Скажи мужикам, пускай отнесут барона в самую дальнюю комнату и стерегут его там, - приказал Павел Васильевич. – Пока мы с кладбища не вернемся. Ясно?

- Ясно, ясно ваше сиятельство! – закивала Дунька. – Уже бегу!

Я быстро натянула на себя платье и поправила волосы. Вот это денек! У меня прям настроение поднялось! Хоть дубась каждый день кого-то для душевного удовольствия!

Когда мы спустились вниз, Павлина Трифоновна удивленно уставилась на Загорского. Она смотрела то на него, то на меня и мне казалось, будто я даже слышу ее мысли. Соседка пыталась понять, кем мы друг другу приходимся и скорее всего ее версия была далеко не самой приличной.

- Это наша соседка, Павлина Трифоновна, - представила я ее графу. – А это его сиятельство граф Павел Васильевич Загорский.

- Ваше сиятельство! Очень рада знакомству! Очень! Вы знали Марию Петровну, покойницу нашу?

- Да, мы были знакомы, - граф посмотрел на гроб. – Упокой Господь ее душу.

- Оленька, мне показалось или кричал кто-то? – любопытная соседка заглянула мне в глаза. – Будто бы мужчина…

- Нет, это повариха палец поранила, - ответила я. – Она у нас грубовата. Бывает, ревет как медведица.

Начали съезжаться соседи, и мне пришлось встречать их. Принимать соболезнования, отвечать на вопросы, избегая самых щекотливых. Было очень сложно делать вид, что мы знакомы. Присутствие графа вызывало интерес у всех, но спрашивать в лоб никто не решался, а мы не спешили открывать правду.

* * *

После отпевания в церкви, гроб вынесли вперед ногами под молитву «Трисвятое», закрыли крышкой и заколотили. Его поставили на дроги, которые потащили четыре лошади по грязной дороге в сторону кладбища. Я раздала нищим монеты, и вместе с графом мы пошли следом за процессией.

Начался дождь, превращая все в серое и безликое. На мокрых ветвях каркали вороны, провожая гроб черными безразличными бусинами глаз, а вслед нам несся пьяный голос, будоража душу:

- Гробовы доски стиснули ножки –

Не могу протянути-и-и-и…

Сыра мать-земля к грудям прилегла –

Не могу продохнутии-и-и-и…

Желтые пески сыплются в глазки –

Не проглянути-и-и-и…

Глава 102

Глава 102

Поминальный обед был довольно скромным. Каждый, кто пришел помянуть Марию Петровну, съел три ложки кутьи с добавлением меда и изюма. И только потом все приступили к основной трапезе. На столе стояло блюдо с блинами, густой кисель из овсяной муки и сладкая сыта.* Пироги с рыбой, сельдь, жаркое и, конечно же, лапша с птицей.

Собравшиеся старались не задерживаться за столом, и вскоре дом опустел. Лишь Степанида Пантелеймоновна долго удивлялась, что барон уехал, не попрощавшись. Она пересидела всех соседей, надеясь узнать что-то интересное и посмаковать слухи. Но, поняв, что сплетничать с ней никто не собирается, отбыла в недовольстве. Слуги принялись убирать грязную посуду, а мы с Загорским отошли к окну.

- Что с Лапиным? – спросила я у графа, чувствуя облегчение. Мне даже не верилось, что все закончилось. – Мы ведь не можем долго удерживать его взаперти.

- Никто и не собирается удерживать этого слизняка, - на лице Загорского появилось чувство брезгливости. – Я поговорю с ним, и пусть убирается отсюда. Тебе больше незачем с ним встречаться.

Я была совершенно не против. Все-таки хорошо, когда есть возможность переложить на кого-то хоть часть своих проблем.

Павел Васильевич поднялся наверх, и примерно через час раздался звук отъезжающего экипажа. Подойдя к окну, я увидела, как карета барона мчится по аллее, словно за ним гонится сам дьявол. Интересно, что произошло между Лапиным и графом? Мне не терпелось узнать все подробности.

Загорский спустился в гостиную в хорошем расположении духа. В его руке была какая-то бумага, свернутая в трубку, которую он протянул мне.

- Оленька, я выкупил у Лапина все долги твоей мачехи. Теперь он точно не станет претендовать на его возврат из твоего наследства.

- Я даже не знаю, нужно ли оно мне…

Это было чистой правдой. Усадьба Черкасовых вызывала во мне лишь тревогу и беспокойство. Здесь все было чужим. Я ощущала себя гостьей, барахтаясь в чьих-то чужих воспоминаниях. Мое сердце находилось в другом месте.

Своими размышлениями я поделилась с Павлом Васильевичем, на что он сказал: