Шлейф

Как только Шуля переступит порог ее квартиры, все будет кончено.

У источника она ее не боялась. Не знала историю про чемоданы.

Идет. Стучат каблучки, все ближе и ближе. Не открывать дверь? Но она позвонит. Не отвечать? Нет, так себя не ведут. Надо взять себя в руки.

Анна наотмашь распахнула дверь.

— Забирайте все и уходите!

— Надеюсь, мне будет позволено посетить уборную? — Шуля убрала за ухо рыжую прядь. — Из-за вируса заперли все сортиры на бензоколонках.

Анна написала Арону, чтобы немедленно позвонил Шуле и объяснил, что никакой сортировки в ее доме…

Арон позвонил в туалет, Шуля ответила «да» и слила за собой воду.

— Он в пути. Подождем. Девушкам запрещено носить тяжести.

Шулина невозмутимость и то, что Арон скоро будет здесь, утихомирили.

Она усадила гостью на кухне спиной к окну (кажется, здесь когда-то и сидел Мордехай) — и та, не спрашивая, есть ли у нее курево, достала портсигар из сумочки.

— Не угощаю, — Шуля затянулась дымом. — Если найдется кофе, было бы клево.

Кофе есть. Но заваривать она не умеет.

Зато Шуля умеет все. Пять минут, и готово. На столе — круглый тортик с ягодами. Для Арона. Он сладкоежка.

— Когда приедет Арон?

— Минут через пятнадцать.

Оставив Шулю на кухне, она достала из коричневого чемодана № 2 (после 1945 года) блокнот и вернулась с ним на кухню.

— Вот то, что вы ищете.

— Да! Это мой почерк! 1) «Проснуться и стоять на камнях; 2) Говорить с демоном Жертвы; 3) Записывать ежедневно три позитивных момента; 4) Восстанавливать память — называть именования групп на двух языках: овощи, фрукты, музыкальные инструменты». А это — ответы Алексея: «Назвал группы овощи/фрукты, нарисовал изображения цветом», у него тогда уже дрожали руки.

В таблице слева — 14 старательно раскрашенных фруктов, справа — 13 столь же старательно раскрашенных овощей. «Три позитивных момента: хороший урок Шули, слушал Моцарта, сам перевел деньги»…

От Шулиных слез расплылись желтый банан и серая редька, и она промокнула их салфеткой.

— Провальная затея, — вздохнула она и вынула сигарету из портсигара. — Не справлюсь.

— Алексею Федоровичу нравилось выполнять ваши задания, — сказала Анна. И чуть было не положила руки на Шулины плечи. Так сделал Арон, когда стряслось несчастье с компьютером.

* * *

Арон привел Мордехая. Еле выволок его из Российского консульства. Поэтому задержался. Мордехай при георгиевской ленте. Поглаживает желто-черную петлю на груди, несет чушь. Рвался голосовать за обнуление монарха, а ШАБАК закрыл контору на карантин! Но! При виде справки о психической невменяемости его впустили и наградили георгиевской лентой. А блудливого мароккашку, с которым он сцепился, надо топить в сортире. Маленький-плюгавенький, а весь женский штат посольства оттрахал.

Сумбур прекратится, как только Арон доест торт и вынесет чемоданы.

Delete «Искателям счастья».

Часть 4

Мертвое море

Невей Митбар в получасе езды от Иерусалима.

Шикарная локация. Море. Натуральная грязь. Личное бунгало с туалетом и душем. Знакомый спасатель — шоколадный юноша Сосо. И тридцатипроцентная скидка.

— Увидишь, ей будет здесь хорошо.

Арон смотрит на Шулю, обмазывающую тело черной мертвоморской грязью, и видит Анну, лежащую в «Эйтаним». После внутривенных вливаний она стала спокойней, ночами спит, но себя не осознает. То она Фаня, которую надо немедленно спрятать, то Полетика, отправляющийся на этап по доносу матери Алексея Федоровича, и надо взять с собой телефон и зарядку…

— Она говорит от первого лица за всех чемоданных героев…

— Ей нужна встряска со знаком плюс. Высадка на необитаемый остров сработает.

Скорее всего, Сосо пустил их по блату. Ни одного туриста. Горы белых лежаков, колышки нераскрытых зонтичных навесов… Где-то вдалеке прокаленный солнцем араб поливает из зеленого шланга белые пластмассовые столики.

Шуля, черная от волос до кончиков ногтей, сидит под золотыми косами цветущей пальмы. Лечебная грязь не коснулась лишь алых губ (в них по ее просьбе Арон только что вставил косяк) и зеленых глаз. Они испытующе смотрят изнутри белых кругов, не тронутых маской.

— Твоя Анна говорит за всех, а молчит за одного, — заявляет Шуля, двигаясь по пологому земляному спуску к морю. — Алексей любил ее, а она ему не давала. От этого и заболел. Боюсь, такое ждет и моего мужа, — Шуля остановилась, сколупнула с ладоней высохшую грязь. — Он уже с трудом подыскивает слова. Но ему-то я даю периодически… Вспомни, что сделала Анна, когда ты пытался до нее дотронуться.

Арон пошел в море.

Шуля осталась «досыхать».

Вода была прохладной. Ступни проваливались в скользкие жирные ямины, это напоминало хождение по болоту за клюквой, с кочки на кочку. Но в болото не ляжешь, а в Мертвое море можно улечься, как на надувной матрац. Тяжелая соленая вода держит тело на поверхности.