Шлепай, пароходик (СИ)

   - А может, мне нравится! - Клава хихикнула. - И я не дура. Прежде чем мужика в себя пустить, я его детородный орган нюхаю. Те, которые больные, от них запах знаешь, какой? Я его обнюхиваю, совсем как сука, а кобель думает, - видом наслаждаюсь! - Клава засмеялась коротким смешком, будто посыпалось колотое стекло. - Есть, конечно, и такие, норовят сразу запихать в рот.

   Кира хмыкнула, - а вдруг бы нечаянно откусила? Что тогда?

   Клава удивленно вскинула брови, плечи ее мелко затряслись, она опять засмеялась. - Никогда минет что ли не делала мужику?

   Кира покраснела, - у меня дочь, как бы я ее целовала, если бы брала в рот?

   - Да! Да! - Клава суетливо смахнула несуществующие крошки со стола, поправила волосы. - Я и не подумала! Я бы тоже не стала брать в рот, если ребенок, ты прости меня. - Она подняла глаза на Киру, нос ее сморщился, глаза покраснели. - Ты думаешь, я последняя шлюха, которая дает мужикам в туалете... А я считаю, это гораздо честнее, чем играть в любовь.

   - Все нормально! - Кира взяла женщину за руку, сжала. - Я полгода давала мужикам, чтобы заработать. Сука, я!

   - Нет! Ты не сука. Ты мама, - твердо произнесла Клава. - Я бы ради ребенка на любое преступление пошла. Женщины помолчали.

   - Когда бабуля умерла, меня, будто в прорубь бросили. Одна с ребенком. Что делать? Первое время продавала кое-что из дома... Так, по мелочи. Безделушки бабушкины. На работу не брали, как узнавали, что ребенок. Ну, я и пошла... Признаюсь тебе. - Кира наклонила голову, тихо, едва слышно произнесла. - Я же преступница! Я что делала, чтобы Аннушка моя не плакала, когда я уходила мужиков снимать? Хлеб с валерьянкой пожую, в тряпочку положу и в рот ей. Она и спала все время... А ты говоришь, - хорошая.

   - А отец Аннушки... Он что... бросил?

   - Как узнал, что беременная, так сразу и ушел. Да и забыла его. Так, с отчаяния встречалась, любила другого, еще со школы. Он сейчас с женой на Дальнем Востоке. Офицер. Не хочу говорить о нем. Думала, никогда не забуду... Да все стерлось, будто кто рукой залез внутрь меня и вынул. - Кира, помешав остывший чай, аккуратно положила на блюдце ложку.

   - Мне нравится, как ты играешь на пианино, особенно вот это, - Клава напела мотив, нещадно фальшивя.

   Кира кивнула, - это "Опавшие листья". - Она тихо напела: "Когда в одно сердце сливались...И ты была моей судьбой..."

   - Красиво.... - вздохнула Клава. Подперев рукой подбородок, она, не мигая смотрела на Киру, глаза ее блестели, на бледных щеках проступил румянец. - Я иногда подсматриваю, когда Жоржа нет, как ты играешь... Так бы и слушала ... И слушала...

   - Это Воля меня научил, я же ничего не соображала в джазе.

   - Во-ля... - протянула Клава. - Имя то, какое странное.

   - Это я его так называла. Когда познакомились, назвался Владимиром Александровичем, а оказалось, - Вольф Исцхокович! - Кира невесело рассмеялась. - Это я потом узнала, когда он умер.

   - Любила его?

   - Любила? - Брови Киры приподнялись, она покачала головой. - Мне было спокойно с ним. Забавный старикан.

   - Так он старик был? - Клава хихикнула. - Сластолюбивый старикашечка? Охочий до молоденьких попок?

   - Нет, Нет!.. Не говори так! Нельзя! - Кира бросила неприязненный взгляд на Клаву. - Не говори так. Он, может, единственный после бабули, кто любил меня и... Аннушку.

   Клава испуганно заморгала, щеки ее побледнели, она припала впалой грудью к столу, виновато заглядывая в глаза Киры, как побитая собака. - Прости, я не хотела... Дура, я. Что с меня взять!

   Кира улыбнулась, - не пугайся так... Что ты, в самом деле. Я его встретила на вокзале. Устала тогда, осень, дождь, холодно... Еще и простыла. Смотрю, старичок все поглядывает в мою сторону. Подошла. Пригласил меня к себе. Думаю, - старый пиз..н, ладно, пошли. Только я ему сразу сказала, - минет делать не буду и целовать тоже. Он кивал, суетился все, носом шмыгал... Приехали к нему домой. А там... Со дня сотворения мира наверное никто не убирался. Он мне и говорит, - вы, милая барышня.

   - Барышня? - Клава хихикнула.

   - Ты слушай..."Вы, милая барышня, не могли бы у меня убираться"? Я уже хотела послать его, да увидела в углу кабинетный рояль, заваленный нотами. Руки зачесались, я же никогда не играла на рояле. Спрашиваю, - поиграть можно? Он обрадовался, закивал, подошел к роялю, открыл. Бархатную тряпочку снял с клавиатуры. У меня клавиши на пианино тугие, я по привычке и ударила, так он чуть ли не подпрыгнул. "Девочка, моя! Кто же так играет? Я понимаю, рояль - ударный инструмент, но бить зачем? Сила, она должна идти изнутри"! Он так осторожно меня под локоток, сам сел. И начал играть. Я поначалу даже не узнала, а ведь это был мой любимый концерт Бетховена! Моя бабуля играла здорово, но этот старикан?! Он не играл, казалось, музыка сама рождается из-под его пальцев.

   Кира замолчала. Клава в нетерпении дотронулась до ее руки, затеребила, - ну... Говори, говори... Что дальше то? Я будто сериал смотрю!