Шляпа Ирины. Современный китайский рассказ

И так до зимы того года, когда Шуанчжу ходил в четвёртый класс. Женщина тогда сильно заболела, а в горах всё замело снегом, да и Лю Цзыжуй, как назло, отправился чинить магистральный водовод. Только тогда парень пошёл в школу без провожатых.

Люди говорят: не та мать, что родила, а та, что воспитала. Жена Лю Цзыжуя переживала за сынишку так, как не переживала ни одна мать, выносившая дитя под своим сердцем.

Едва заканчивались уроки, места себе не находила: выйдет со двора, подождёт, потом пройдётся вдоль изгороди, дойдёт до края деревни, решит, что дойдёт до большого дерева внизу и станет ждать там… Дойдёт и, не в силах ждать, идёт дальше навстречу сыну, пока не покажется его маленькая-маленькая тень, и вот уже он сам, родной, кровиночка. И так проходили день за днём. И даже сейчас, если снег пойдёт, женщина уже в панике: где же мой сынок, не замёрз ли? А если ветер — где мой малыш, не продует ли его?

Всё тетради, всё до единой школьные тетради до сих пор лежат на шкафу. На шкафу стоит будильник в железном корпусе, он не работает, но как его выбросить: ведь его купили, когда сын пошёл в школу. Рядом с будильником — пара рамок с фотографиями. Фотографии с его улыбками с малого возраста и до его возмужания, всё здесь. Есть и фотографии его одноклассников, есть фотографии его учителя, ещё есть фотография его подруги, они расстались, но фотография всё ещё там. Иногда становится интересно: а вышла ли она замуж? Ещё есть один пригласительный билет, ярко-красный. Что за билет, кого приглашали? Это неизвестно, но билет тоже хранится в той фоторамке.

Кукуруза — хорошая вещь, особенно если её можно сварить и съесть, — это верный признак осени. Кукуруза удалась. «Хороший кукурузный початок, — как говорит Лю Цзыжуй, — вымахал, как шары у ишака!»

Лю Цзыжуй один раз уже ездил в уездный город, чтобы продать огромную кукурузу. Хотел сделать несколько ходок, но не разорваться же. Кукуруза созрела, её надо срочно убирать. Собрали. Куда складывать? На крыше вон уже и места нет! И в огороде не оставишь, и дождь, как назло, пошёл, поливает без остановки.

В доме опять крыша потекла. Лю Цзыжуй пару раз лазил па крышу, укрывал её плёнкой, но не помогло: течёт всё одно. Его жена уже и дрова перенесла в другую комнату, чтобы не отсырели. На лежанке сушились продукты, но и туда с крыши полило, пришлось расставлять горшки и тазы. Время от времени жена Лю Цзыжуя ходит, выливает воду. Взяв в руки полный таз, ковыляя, несёт она его на улицу. На улице грязюка! Курицам-то, считай, вообще не повезло: сидят возле стойла осла, скукожились всё, глаза прикрыли, горемыки, зябнут. Те лысые куры вообще так втянули в себя шею и крылья, что кажется — ещё немного и вовсе превратятся в яйцо, только сейчас уже не найти такой большой скорлупы. В эту-то погоду куры пожалели, что вообще на свет родились.

Женщина выливает всю дождевую воду из многочисленных горшков. Дорога, что сразу за двором устремилась вниз, блестит. Камни, которыми она вымощена, дождь промыл основательно. Если спуститься по ней, то можно увидеть поле. Лю Цзыжуй сейчас как раз на этом поле собирает урожай. Среди посевов, как обелиск, сияет чёрный каменный каток для выравнивания пашни. Дождь идёт уже несколько дней, за два дня промочил всё основательно. Кукуруза в огороде развалилась во всё стороны, как пьяная. Початки стали слишком большими. Всё до одного огромные, как ослиные шары, свисают вниз.

Дождь наконец заканчивается, и выглядывает солнце. Жара. Над крышей, над двором, над огородом — повсюду поднимаются клубы пара, словно из кипящего котла. Густой туман окутывает всё вокруг. Но солнце, возможно, тоже знает меру, парит несколько дней, и земля высыхает окончательно.

В деревне, наверху, земля словно пух, меленькая, как сквозь сито просеяли. Голыми ногами пройтись по тёплой мягонькой земле — вот это настоящее удовольствие.

Куры во дворе снова ожили, забегали туда-сюда, да ещё поклёвывают друг друга. Лапы у них похожи на маленькие грабли, гребут ими без остановки, землю во дворе так взрыхлили, что она стала похожа на пыль. А курам того и надо, они в ней купаются. Земля горячущая, мягонькая, куры от радости вне себя, подкидывают её лапами вверх, а сами крылья растопырят, пёрышки расправят и ждут, пока горячая пыль на них осядет, или зароются в неё всём телом, а потом выпрыгнут, встряхнутся, снова зароются и опять встряхнутся. Но, похоже, им и этого недостаточно, куры всё время выдумывают что-нибудь новенькое. Некоторые взлетают на крышу и роются там. Жена Лю Цзыжуя гоняет их оттуда. Разве можно позволять курам ковырять крышу? Она орёт на них, сгоняет их с дома. Куры на удивление понятливы. Стоит повысить голос, так они сразу спрыгивают с крыши на стену: похоже, понимают, а может, им даже становится стыдно, сидят всё, трясут своими красными гребешками. Но куры — необразованные существа, они и понятия не имеют о дисциплине. Обернуться не успеешь, как они снова на крыше.