Шляпа Ирины. Современный китайский рассказ

Женщина опять идёт бранить непоседливых кур и вдруг замирает, да нет, она просто столбенеет от испуга. Кто это на дом залез? Сзади, с улицы, кто-то подкрался к курам, и тут уже и куры не на шутку испугались. Черепица хрустит под чьими-то ногами… Показалось, что ли, что кто-то кричит: «Мам! Мам! Маамааа!!!» Да кто же это, кто там на крыше?! И вдруг она, ещё не разглядев, а только повинуясь своему сердцу, догадывается. Наверняка это Шуанчжу. «Шуанчжу — это ты?» — окликает она, словно боясь спугнуть кого-то.

Ответа нет, слышится лишь шум сворачиваемой плёнки. Лю Цзыжуй уже давно собирался сдёрнуть полиэтилен, чтобы просушить кровлю на солнце, но он едва добирается до дома, смертельно устав после работы в поле, и сразу заваливается спать. Женщина уже давно поняла, кто там ходит по крыше. Она решила обойти дом… Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Но, зайдя за дом, она никого не обнаружила. Может, это ей снится? Кто же это был? Она заволновалась. «Мама, поберегись!» — на крыше стоял её сын и скидывал камни, которыми была прижата плёнка.

«Поберегись, мам!» — снова крикнул он, и полиэтилен с шумом полетел на землю. Её сын стоял на крыше, широко расставив ноги, смеющийся, в джинсах и жилетке с красным воротником. «В крыше дыра!» — сказал он и, нагнувшись, засунул в дыру руку. Потом он спрыгнул, взял подходящий кусок доски и немного глины и снова взгромоздился на крышу, поставил там заплату и тщательно заделал всё щели глиной. Всё это время мать наблюдала за его работой снизу, открыв рот и шевеля губами, будто комментировала каждый его жест и движение.

Заделав дыру, Шуанчжу стал спускаться, и его мать с трепетом и волнением наблюдала за тем, как он поставил ногу на стену, затем вторую, как он нагнулся и спрыгнул, как будто выполнял неведомый и очень опасный трюк. А когда он оказался твёрдо стоящим на земле, она вдруг спохватилась, что у неё не приготовлено никакой еды. В полной растерянности и взволнованных чувствах она побежала в огород, сорвала несколько початков кукурузы, потом бросилась срывать тыкву. Тыква попалась твёрдая как камень — это хорошая тыква, но её следует разрезать, чтобы достать семечки. Вот и вода в кастрюле закипела. Закинув в кипяток кукурузу, она водрузила сверху тыкву. Вода забулькала, а женщина со всех ног побежала собирать куриные яйца, по дороге соображая, какую же курицу зарубить. Куры, почуяв неладное, снеслись всё сразу. «Значит, не будем рубить, — рассудила она, — а петуха тем более жалко».

Вытягивая шею и подпрыгивая, она понеслась искать в зарослях кукурузы своего мужа. Но, как ни стремилась она заглянуть поверх зелёных листьев, как ни искала она глазами знакомые очертания, это ей не удалось. «Эй!!!» — крикнула она, но этого оказалось недостаточно. «Эй!!!» — снова крикнула она. Лю Цзыжуй вытащил голову из кукурузы и крикнул ей в ответ: «Эй! Что у тебя стряслось?!»

От запыхавшейся, но счастливой жены он узнал о том, что сын, их сын, вернулся. А также узнал, что их домашние куры снеслись, снеслись всё, и поэтому ему следует спуститься вниз и купить курицу.

Лю Цзыжуй немедленно отправился вниз: ом купит там курицу. В деревне, что внизу, есть куры, которые не несут яйца. Он очень торопился, весь прямо вспотел, а лицо было красным и напряжённым, как у курицы, пытающейся снести яйцо. Это лицо крестьянина, простое красивое лицо с крупными и влажными от пота морщинами во весь лоб.

Нужно ли купить водки? Водка есть дома, ещё две бутылки остались с прошлого приезда сына. А сигареты? Надо бы купить каких-нибудь получше. Какой же марки? Лю Цзыжуй всё шёл и думал об этом.

Вдруг он почувствовал, что стало трудно идти: на огороде и на дороге земля совсем разная — одна мягонькая, другая вся в камнях. Тьфу ты, он ещё и обувь на поле забыл. Немного подумав, Лю Цзыжуй решил не возвращаться и продолжил свой путь, вышагивая босыми ногами по дороге. Кукуруза вдоль дороги выросла очень мощной, тёмно-зелёной, стебель к стеблю. И на каждом стебле один или два початка кукурузы. Аж диву даёшься, какие вымахали. Очень похоже на юношей: стоят, как банда, и сверкают своими початками. А сразу за кукурузным полем начинается поле с гаоляном. Гаолян в этом году тоже вырос всём на зависть. Верхушки покраснели, румяные, похожи на девушек, собравшихся вместе, чтобы похихикать и посплетничать. Наверное, это потому, что они увидели на соседнем поле с кукурузой огромные початки, застеснялись, покраснели. Вот это, мать твою, осень так осень.

Дожди — очень странная вещь. Если дождей достаточно, они как будто подгоняют посевы. Дождь говорит: «Давай-ка расти, давай-ка расти!!!» Однако же если дождей только-только хватает, то дождь подгоняет растения много медленнее, а если не хватает вовсе, то посевы желтеют и нет никакой надежды, что можно хоть что-то исправить, ведь осень всё равно придёт своим чередом.