Шляпа, полная неба

— А я никогда не слышала про четыре стороны света, — вмешалась Тиффани.

— Правда? Удивительно, — сказала Аннаграмма. — Так вот, Тиффани, это направления, по которым течет сила в нашем мире, и если хочешь совет, тебе тоже не помешало бы имя получше.

— Но мир ведь круглый, как блюдце, — сказала Тиффани.

— Эмм, надо представить, как будто у него есть четыре стороны, — шепотом подсказала Петулия.

Тиффани непонимающе нахмурилась:

— А зачем?

Аннаграмма закатила глаза:

— Потому что так положено!

— А-а.

— Послушай, ты ведь уже имеешь какой-то опыт в магии, верно? — резко спросила Аннаграмма.

Тиффани немного растерялась. Ей раньше не доводилось общаться с такими людьми.

— Да, — сказала она.

Остальные девочки молча смотрели на нее, и Тиффани невольно подумала, что они сейчас очень напоминают овец. Когда на какую-нибудь овцу накидывается собака, остальные овцы отходят в сторонку и смотрят. Им в голову не придет объединиться против собаки. Они просто радуются, что в этот раз досталось не им.

— Хорошо, тогда что тебе удается лучше всего? — спросила Аннаграмма.

— «Нежная Нелли», — брякнула Тиффани, не задумываясь — мысли ее все еще были заняты овцами. — Это такой овечий сыр. Его довольно трудно делать…

Она оглядела застывшие непонимающие лица девочек и смутилась. Неловкость, зародившись где-то внутри, стала быстро подниматься, как горячее варенье в котле.

— Эмм, Аннаграмма имела в виду, с какой магией ты лучше всего справляешься, — пришла ей на выручку добросердечная Петулия.

— Хотя «Нежная Нелли» — тоже неплохо, — заметила Аннаграмма со зловредной улыбочкой.

Несколько девочек тихонько прыснули в кулачок, явно пытаясь скрыть смех, но не пытаясь скрыть, что они его скрывают.

Тиффани снова уставилась на носки своих башмаков.

— Не знаю, — пробормотала она. — Но я вышвырнула прочь Королеву эльфов, когда она вторглась в мою страну.

— Да что ты говоришь! — усмехнулась Аннаграмма. — Саму Королеву эльфов? И как же тебе это удалось?

— Я… я точно не знаю. Просто я очень разозлилась на нее тогда.

События той ночи помнились ей смутно. Да, она тогда разозлилась, страшно разозлилась, и мир… стал другим. Тиффани видела все-все яснее, чем ястреб, слышала чутче собаки, ощущала спрессованные века под ногами и чувствовала жизнь, по-прежнему дремлющую в толще холмов… И еще подумала тогда, что невозможно видеть, слышать и чувствовать все это слишком долго и оставаться человеком.

— А что, башмаки у тебя в самый раз, чтобы сердито топнуть ножкой, — сказала Аннаграмма.

Раздалось еще несколько не слишком сдавленных смешков.

— Королева эльфов, значит, — добавила она. — Ну конечно, ты с ней разделалась. Мечтать не вредно.

— Но это правда, — тихо сказала Тиффани, однако ее уже никто не слышал.

Подавленная и несчастная, она стала смотреть, как девочки Открывают Мир На Все Четыре Стороны Света и Обращают Призыв Кругу, а может, наоборот. Как бы там ни было, ритуал затянулся. Все бы шло веселее, если бы юные ведьмы лучше понимали, что и когда они должны делать. И возможно, им проще было бы сосредоточится, если бы рядом не стояла Аннаграмма, которая их постоянно поправляла. В руках она держала открытой большую книгу.

— …Теперь ты, Гертруда, идешь противосолонь… нет, в другую сторону, когда ты уже запомнишь, мы ведь это уже буквально тысячу раз делали, не меньше, а Лулу… Где Лулу? Ты должна быть совсем не там! Возьми Исповедальную Чашу… нет, это та, что без ручек! Да, эту. Гарриетта, ты не могла бы поднять Жезл Воздуха чуть повыше? Вообще-то предполагается, что он должен по крайней мере быть в воздухе, понимаешь? А ты, Петулия, не могла бы держаться с некоторым достоинством? Я понимаю, это тебе не свойственно, но можно же хотя бы попробовать. Кстати, давно хочу тебе сказать: если я хоть что-нибудь в этом смыслю, ни одно когда-либо записанное заклинание не начинается с «эмм». Гарриетта, это, по-твоему, Котел Моря? Разве это похоже на Котел Моря? По-моему, нет, а ты как думаешь? А это еще что за шум?!

Девочки посмотрели себе под ноги. Кто-то промямлил:

— Поплина наступила на Венец Вечности, Аннаграмма.

— Это, случайно, не тот, который украшен настоящим жемчугом? — зловеще тихим голосом уточнила Аннаграмма.

— Эмм, да, — сказала Петулия. — Но я уверена, она очень сожалеет. Эмм… Может, я сделаю всем по чашечке чая?

«Хлоп!!!» — Аннаграмма резко закрыла свою книгу.

— Какой во всем этом смысл? — спросила она у мира в целом. — Какой. Во всем. Этом. Смысл? Вы что, хотите всю жизнь быть деревенскими ведьмами и лечить всякие чирьи-бородавки за чашку чая с печеньем? Ну? Этого вы хотите?

Со стороны испуганной кучки ведьмочек донеслось шарканье и нестройное бормотание в том смысле, что нет, они не хотят.

— Вы ведь все читали книгу госпожи Увертки? — спросила Аннаграмма. — Читали или нет, я спрашиваю?

Петулия робко подняла руку:

— Эмм…

— Петулия, я же тебе буквально миллион раз говорила! Не начинай. Каждую. Фразу. С «эмм». Говорила ведь?

— Эмм… — Петулию от волнения била дрожь.

— Да говори уже наконец! Что ты мямлишь все время!

— Эмм…

— Петулия!

— Эмм…