Читаем Шлюха полностью

— Двадцать, — солгала я. Мне оставалось два месяца до восемнадцати, но ему не нужно было знать это.

Сильный запах пива ударил мне в нос, когда я посмотрела в его темные глаза, увидев в них что-то еще. Взгляд, который я видела раньше. Я знала этот взгляд. Пэкстон улыбнулся и провел руками по моим. Я даже не вздрогнула, когда его большой палец коснулся моей левой груди, но я была уверена, что он чувствовал мое сердцебиение.

Пэкстон поднял мой подбородок одним пальцем и заставил меня посмотреть ему в глаза.

— Что, если я позволю тебе остаться здесь на выходные? Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Похоже на план?

— Мне не куда будет пойти и после выходных.

— Может, мы что-то придумаем. Давай, пойдем в мой дом.

Он, по сути, не дал мне выбора. То есть, не думаю, что я сопротивлялась, но не казалось, что у меня были другие предложения. Я уже делала это раньше. Я могла сделать это сейчас. Так поступали девушки, этого от нас ожидали, этого хотели мужчины.

Если не считать бьющих о берег волн, наша короткая прогулка была тихой. Я слышала музыку, но не узнавала песню. Не скажу, что любила кантри. Мне нравилась новая поп-музыка и классический рок. Господи, я собиралась заплатить Пэкстону за проживание в его доме, а думала о Аврил Лавин. Я отчитала себя за размышления о музыке, когда подняла взгляд и увидела его, мое сердце мгновенно опустилось в пятки.

— Смотри, что я нашел. Она хочет поиграть, — сообщил Пэкстон другу, приподнимая мою футболку.

У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что сейчас произойдет, но я не могла не заметить прикосновение теплых рук к моей коже. Огрубевшие и сильные, но в то же время нежные. Я не оттолкнула их.

— Что? Кто это? — спросил парень с растерянным выражением лица. У него в руке был стакан с алкоголем — что-то темное со льдом.

— Почему бы тебе не сказать моему другу, как тебя зовут, — подтолкнул меня Пэкстон, произнеся горячие слова мне в шею. Прикосновение его губ было потрясающим, а мое тело хотело отреагировать, но в то же время боролось с этой реакцией. Я не понимала, что происходит, и была напугана. Я знала, что должно случиться, но, в отличии от других раз, я хотела выполнить эту работу хорошо ради него. Такого раньше не случалось. Я только хотела, чтобы другого парня не было здесь. Мне достаточно страха внушал один из них, не говоря уже о двух. По крайней мере, второй, казалось, забеспокоился из-за меня. Может, он уйдет. Может, он посчитает себя выше этого.

Перейти на страницу:

Все книги серии Близняшки

Условие для близнецов
Условие для близнецов

БОГИ долго думали, совещались… Как поступить? Это были дети молодой Королевы - Матери МАРТИССИНИИ!Они пришли к единому мнению оставить девочек живыми, но при одном условии…Малышек отправить жить на Землю до земного совершеннолетия. После этого одну из них призвать на планету для выполнения важной миссии...Молодые родители были очень рады, что дети останутся живы и не нужно делать такой сложный и страшный выбор…Мартиссиния прижала к груди малышек, в последний раз накормив их грудным молоком.Умываясь горючими слезами завернула их в красивые одежды, прикрепила к каждой на ручку фамильный амулет и положила их в отдельные корзинки. Прочитала над ними молитву сохранения и удачи, дрожащими руками передала их доверенным лицам Богов.ДВУХТОМНИК .Вторая книга "Позднее раскаяние" .

Таис Февраль

Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное