Шлюхи Сатаны

Другой рукой он тащил за собой маленького ребёнка. Его сын - мальчик не старше семи лет. Он был в сознании, слёзы текли по его лицу, но крики, которые он так сильно хотел издать, были заглушены тряпкой, туго завязанной вокруг его рта.

Маркус тоже плакал, хотя это не были слёзы горя. И это не были слёзы радости. Они были чем-то другим, чем-то неизвестным - или, может быть, непознаваемым. Его глаза были стеклянными, застывшими, как будто человека позади них больше не было, его тело теперь было не более чем пустой оболочкой, сосудом для воплощения какого-то другого, гораздо более могущественного присутствия.

Эмили, наблюдавшая издалека, понимала сколько лет назад это было, она точно знала, что сейчас 1677 год. Она могла сказать по наготе деревьев то, что сейчас осень, но она не могла понять, какой месяц.

Маркус сжёг ведьму прямо здесь, шесть месяцев назад, в этот же день.

И вот он вернулся, волоча на поляну своего связанного сына с кляпом во рту. Там его ждали жена и дочь. Маленькая девочка - может быть, ей было лет двенадцать - истерически плакала. Она стояла на коленях рядом с матерью. У женщины были слёзы на глазах, но пока ей удавалось сохранять спокойствие. В какой-то момент ей тоже заткнули рот. Но Маркус снял кляп, как только повалил её на землю. Теперь она могла свободно спорить со своим мужем.

- Зачем? - спросила она Маркуса. - Зачем ты это делаешь?

Маркус не ответил. Он поставил сына на колени рядом с сестрой. Он грубо вытащил кляп изо рта мальчика.

Тут же мальчик присоединился к крикам сестры, наполняя лес хором рыданий.

- Маркус! - закричала женщина, надеясь привлечь внимание мужа. - Поговори со мной. Скажи мне зачем?

Маркус по-прежнему не отвечал. Он отнёс ящик туда, где высокое, толстое дерево поднималось высоко к пологу леса. Там он опрокинул ящик, высыпав верёвку на землю. Он взял верёвку и начал работать над ней.

- Маркус, пожалуйста, - уговоры женщины были тщетны.

Маркус завязал верёвку в петлю. Затем он взобрался на ящик и обмотал свободный конец верёвки вокруг одной из многочисленных толстых ветвей дерева. Три витка, и он крепко завязал её.

Затем он слез с ящика. Его семья - его жена, его сын, его дочь - стояли перед ним на коленях, идеально выстроившись в ряд. Двое детей всё ещё плакали, но его жена выглядела сердитой. Её щёки залились ярко-красным румянцем. Её глаза были мокрыми от слёз, которые она пыталась сдержать.

Маркус улыбнулся. Он был счастлив, что они были там.

- Пожалуйста, Маркус, - сказала женщина дрожащим голосом. - Пожалуйста. Не делай этого.

- Я должен, - сказал Маркус тихим голосом. Это были первые слова, которые она услышала от него за несколько дней. - Он этого хочет.

- Бог не хочет, чтобы ты это делал.

- Нет. Не бог. Дьявол.

Лицо женщины поникло.

- Нет, Маркус. Ты человек Божий. Ты исполняешь волю Божию. Сатана не имеет над тобой власти.

- Сатана - наш истинный спаситель. Теперь я это знаю.

Она больше не могла их сдерживать. Слёзы катились по её щекам. Она была прекрасна даже сейчас. Её бледная кремовая кожа. Её длинные густые волосы. Её полные сочные губы. О, как сильно Маркусу хотелось поцеловать её прямо сейчас.

Но любовь была для слабаков. Во всяком случае, человеческая любовь. Божественная любовь, которую мог предложить Сатана, была совершенно иной. Это была сила в чистом виде. И если кто-то позволит дьяволу войти в их жизнь, чтобы забрать их душу на всю вечность, эта сила может быть и их.

Медленно Маркус подошёл к своей аудитории, все стояли на коленях на лесной подстилке, все со связанными за спиной руками. Дети продолжали плакать. Голоса шептались в его голове. Он знал, что должен был сделать.

На земле рядом с женой Маркус оставил большой и тяжёлый камень. Он поднял камень и кружил позади своей семьи.

Слёзы продолжали течь.

- Сатана - великий обманщик, - сказала

жена Маркусу, сообщив ему то, что он уже знал. - Дьявол пытается тебя обмануть. Тебе не нужно слушать его слова.

- Нет, - сказал Маркус. - Я не слушаю. Но я хочу.

Маркус стоял позади своего сына, первого в очереди. Он поднял камень над головой и держал его там. Он закрыл глаза и стал ждать.

Голоса повторились. Он знал, что должен был сделать. Он со всей силы ударил камнем по затылку сына.

Он услышал, как треснул череп. Кожа лопнула, и кровь тут же сочилась из волос мальчика. Он рухнул вперёд, его тело сотрясалось в конвульсиях.

Дочь Маркуса закричала. Она отвернулась и прижалась к матери, которая сама задыхалась, борясь за следующий вдох, пытаясь не закричать.

- О Боже... - только и смогла выдавить она.

Маркус обогнул своего сына, чьё тело бесконтрольно болталось на земле. Кровь просочилась из его головы и лилась над его лицом. Его глаза, всё ещё открытые, были пусты. Там не осталось жизни.

Маркус снова ударил его. Ещё один громкий треск, когда кость черепа раскололась ещё дальше. Судороги прекратились. Маркус бил его снова и снова, пока череп не раскололся и не рухнул сам на себя. Кожа была разодрана, кровь и мозг просачивались сквозь множественные слёзы, которые зигзагами извивали голову мальчика и засоряли его скальп.