Шоаррский грипп (СИ)

— Паразит, твой выход! (Вслух) Где ты, сердце мое? Где ты, свет моих очей, огонь моих чресел!

Корделия закусывает губу. От сдерживаемого смеха ее мелко трясет.

Появляется Кеша. Он в короткой юбке, прозрачном топе, сквозь который проглядывает красный бюстгалтер, в сетчатых чулках, в туфлях на высоченных каблуках и… в веночке. Идет, соблазнительно виляя бедрами и по модельному закидывая ноги крест-накрест. Мадам Романович широко распахивает глаза. Корделию трясет сильнее. Камилла выглядывает из-за дивана и затыкает себе рот кулаком.

Кеша:

— Любимый, ты звал меня? Я пришел.

Мартин (по внутренней связи):

— Убью!

Мадам Романович еще активней хлопает нарощенными ресницами. Возникает легкий сквозняк. Кеша принимает застенчивую позу. Заливается румянцем, шаркает ножкой.

Мадам Романович:

— Что… что вы с ним сделали? Вы его… того… сломали?

Корделия (с благородным негодованием):

— Мы? Сломали? Да мы его, можно сказать, спасли, починили. Позволили бедному угнетенному созданию осознать свою гендерную идентичность. Выпустить на свободу эту свою… как ее… суть. Он же страдал! Мучился с первой минуты своего рождения, пребывая в насильно навязанной ему ХУ-модификации. А мы позволили ему раскрыться. Найти себя.

Мадам Романович (не понимая половины слов):

— Как это?

Корделия снижает накал своего негодования.

Корделия:

— Ты, подруга, о разумных киборгах слышала?

Мадам Романович:

— О разумных? Да… нет… кажется… что-то такое…

Корделия с глубочайшим сожалением качает головой.

Корделия:

— Ну как же так? Как же так? Можно сказать, сотрясение основ, ниспровержение догм. В этом принимало участие все прогрессивное человечество. Лучшие умы, правозащитники, апологеты либеральных свобод.

От таких слов бедная Эклермонда впадает в ступор. Кеша с нежностью поглядывает на Мартина и пытается об него потереться. Мартин бросает на него свирепый взгляд.

Мартин (по внутренней связи):

— Покороче юбку не мог надеть?

Кеша (по внутренней связи):

— А надо было? Я самую клевую выбрал. Смотри, как формы подчеркивает.

Мартин (по внутренней связи):

— Ага, особенно твою ХУ-модификацию.

Кеша (вслух):

— У-у, противный!

Прикусывает пальчик. Мартин страдальчески морщится. Кеша выдергивает из веночка ромашку и начинает гадать.

Кеша:

— Любит, не любит, плюнет, поцелует, на х** пошлет, к сердцу прижмет…

Мадам Романович икает.

Мадам Романович:

— Это вы на него такую… такую программу поставили?

Корделия:

— Ну какую программу? Это не программа. Это у него самосознание пробудилось. Разум! Ты, подруга, слово такое знаешь?

Неожиданно до мадам Романович начинает что-то доходить.

Мадам Романович:

— Так он бракованный, что ли? Он же… он же меня покусает! Хватайте его, держите! Он бешеный! Надо вызвать полицию!

Вскакивает и начинает метаться. Правда, как-то неубедительно.

Мартин (по внутренней связи):

— Да-а, теперь я понимаю, в кого ты такой… разумный.

Кеша (по внутренней связи):

— Че б ты понимал? Моя вон уже из четвертого замужа вышла, а твоя, от большого ума, так и будет сидеть с тобой и сорока кошками.

Мартин (по внутренней связи):

— Почему с кошками?

Кеша (по внутренней связи):

— Ну с киборгами. Какая разница? Ты давай, не пяться. Мы с тобой лубофф изображаем. Трагическую.

И нежно льнет к Мартину. Склоняет голову ему на плечо. Мартин прилагает усилия, чтобы не отпихнуть наглого «венценосца». Мадам Романович наконец это замечает.

Мадам Романович:

— Ой, а что это они делают?

Корделия:

— А это у них любовь. Понимаешь, подруга, когда у Кешеньки… то есть, у Пуси, проснулось самосознание и он гендерно самоидентифицировался, к нему пришла любовь.

Мадам Романович (указывая на Мартина):

— Так он тоже… того?

Мартин сопит. Корделия исподтишка показывает ему кулак.

Мартин:

— Чего того?

Корделия:

— Мартин, ты давай, не безобразничай. Понимаешь, подруга, Мартин еще окончательно не определился. Но он близок… очень…

Кеша (еще теснее прижимаясь к Мартину):

— О да, он так близок. Мур-р…

Мартин (по внутренней связи):

— Нет, я тебя не сразу убью. Я тебе конечности отрывать буду. Медленно, по одной. Начну с самой зловредной.

Кеша (по внутренней связи):

— Это с какой? Расскажи. Медленно.

Корделия:

— Ну как я могу разделить эти два любящих сердца? Кто способен на такую жестокость? Вы только посмотрите на них. Как они прекрасны! (Грозно своей собеседнице) И вы хотите их разлучить? Вы, жестокая, бессердечная, хотите обречь их на страдания?

Мадам Романович (пристыженно):

— Но я… нет… я не хотела. Я же не знала. Но как же договор? Мой адвокат сказал…

Корделия:

— Договор действителен только в том случае, если киборг неразумен. А на разумных киборгов его действие не распространяется. Если вы попытаетесь изъять Кешу, то есть Пусю, как обычное имущество, вы нарушите шестой подпункт Билля о правах разумных киборгов. Вы слышали что-нибудь об ОЗК?

Мадам Романович (растерянно):

— Об ОЗК? Нет. Это… это новый бренд такой? Дом моды?

Корделия:

— Типа того, а главный модельер там Кира Гибульская. Весьма неприятная и скандальная дама. Не советую вам с ней связываться. Кстати, у меня с ней назначена онлайн конференция. Хотите принять участие?

Мадам Романович (окончательно запуганная):