Шокирующая живопись

Эта история могла произойти только в Испании, поскольку именно в этой стране конфронтация между темпераментным менталитетом испанцев и аскетичной суровостью всемогущей инквизиции отличалась особой остротой и накалом. Испания подарила миру прославленную школу живописи: виртуозно написанные испанские портреты и образы святых, жанровые и батальные сцены украшают лучшие музейные собрания мира. Но вот чего невозможно встретить в залах испанской живописи, так это обнаженной женской натуры. В то время как итальянцы, а затем фламандцы и французы век за веком изображали спящих Венер и купающихся Диан, испанцы целомудренно умолкали, и не потому, что не ценили красоту, а потому, что всесильная и бдительная инквизиция могла отлучить от церкви художника-отступника. Но из правил всегда есть исключения: в Испании это был Диего Веласкес, именно он впервые среди соотечественников создал шедевр в жанре ню – картину «Венера с зеркалом». Работа получилась на редкость элегантной и сдержанной, это был истинно испанский ответ роскошной и чувственной картине Тициана с подобным сюжетом, которую Веласкес мог видеть во время поездки в Италию. Легенда гласит, что полотно Веласкеса настолько понравилось королю Филиппу, многолетнему покровителю художника, что король заботливо скрывал Веласкеса от недреманного ока церковного суда, а потом выхлопотал для него как национального гения и благочестивого католика специальное разрешение.

С тех пор более ста лет никто из живописцев не рисковал идти по стопам автора «Венеры с зеркалом», пока на испанской земле не родился еще один гениальный мастер – Франсиско Гойя, обладатель, к тому же, независимого характера. Именно он стал автором второй картины в истории испанской живописи, написанной в жанре ню. Но у Венеры Веласкеса и новой ню кисти Гойи нет ничего общего, кроме их всемирной известности. У Гойи и его героини была совсем другая история, более земная, страстная, полная опасностей и загадок.

Появление этой скандальной картины напоминало заговор посвященных, в котором участвовали помимо автора еще двое важных действующих лиц – заказчик и натурщица, тоже отчаянные строптивцы, поскольку все трое «заговорщиков» знали, что решились участвовать в опасном предприятии. Самые «безобидные», с точки зрения инквизиции, причины были у автора холста. Когда Гойя написал запретную картину, он был в зените славы и успеха, в эти годы он работал при дворе над королевскими портретами, в то время его связывали пылкие отношения с герцогиней Каэтаной Альба, которая также была моделью для нескольких его шедевров. Творческая активность мастера требовала расширения круга тем и образов, и Гойя стал автором ню, решая чисто художественные задачи.

Заказчиком картины выступил Мануэль Годой, личность одиозная, герцог и премьер-министр, самый влиятельный политик в Испании на рубеже XVIII–XIX веков. Карьера Годоя была подобна сказочной истории, поскольку он происходил из мелкопоместного дворянства и достиг высот власти и богатства благодаря своей… привлекательной внешности. Начинал молодой красавец свой путь, как и многие фавориты в этом галантном веке, со службы в гвардии, где своей статью пленил взоры будущей королевы Марии-Луизы. Роман королевы и Мануэля продолжался много лет, в течение которых фаворит получил все возможные титулы, звания, награды и должности. Полтора десятка лет Годой фактически управлял страной, не только оставаясь любовником королевы, но и сохраняя дружбу ее августейшего супруга короля Карла IV.

Франсиско Гойя

Портрет Мануэля Годоя. 1801

Франсиско Гойя

Семейный портрет короля Карла IV и Марии-Луизы. 1801

Хосе Мадрасо и Агудо

Портрет Хосефы Тудо, графини де Кастильо 1810–1815

В 1797 году его личная жизнь делает крутой поворот, в его доме появляются сразу две женщины. Сначала он встретил молодую эффектную девушку Хосефу Тудо, бедную, но амбициозную, она очаровала всесильного министра настолько, что он поселил Пепиту, как ласково называли барышню, у себя во дворце. Узнав об этой связи, королева решила женить взбалмошного Мануэля на своей кузине графине Чиччоне. После свадьбы во дворце Годоя кров и стол делили одновременно обе дамы. «Справа от Годоя сидела принцесса, слева – Пепита Тудо… Я был в недоумении, – писал Гаспар де Хавельянос, которого Мануэль однажды пригласил к себе на обед. – Я не мог есть, и едва стало возможным, откланялся». Самого Годоя эта более чем пикантная ситуация только забавляла, он упивался своей властью и бросал вызов и обществу, и церкви. Видимо, чувство гордыни и подвигло Годоя обратиться к Франсиско Гойе с необычной просьбой – написать прекрасную Пепиту в образе традиционной испанской горожанки – махи. Необычность просьбы заключалась в том, что картины должно было быть две – на одной маха будет одета в испанские одежды, а на другой она будет обнажена.