Шокирующая живопись

Но остался вопрос: какую роль в этой почти водевильной истории сыграл портрет Гольбейна? Представляется, что казус с комплиментарным портретом – только повод, на который ссылались придворные историографы. Дело в том, что Гольбейн – предельно правдивый, достоверный живописец, стоит только посмотреть на его всемирно известные изображения Эразма или Томаса Моора. А уж как шокирует даже современного зрителя его «Мертвый Христос» своим предельным натурализмом! Король потому и доверял ему такую миссию, что знал «жизнеподобность» его портретов. Ведь за краткое время пребывания на троне третьей жены Генриха Гольбейн успел написать ее портрет, на нем Джейн Сеймур далека от приукрашивания. И потом, ведь есть и другие портреты Анны Клевской, например, написанный в это же время портрет немецкого художника Бартоломеуса Брейна, тоже очень точного мастера. На нем Анна весьма похожа на пресловутый портрет Гольбейна. Поэтому, как считают современные исследователи, дело было совсем не в портрете и даже не во внешности принцессы, которая, скорее всего, действительно не понравилась королю своей провинциальной несветскостью. Но и это не стало бы причиной развода, королева была еще молода, а светские навыки – дело наживное, главная причина состояла в том, что геополитика снова сделала крутой разворот за тот год, пока шли переговоры и свадебные торжества. И союз с маленьким герцогством для Англии был уже не актуален, а капризный король уже увлекся фрейлиной Анны – молоденькой Екатериной Говард, портрет которой Гольбейн едва успел завершить, так как пятый брак оказался таким же коротким, но только его развязка стала кровавой. А вот портрета шестой супруги великий мастер написать не успел, в 1543 году его не пощадила чума. Шестая свадьба Генриха, с Екатериной Парр, состоялась в этом же году, и свидетельницей со стороны невесты на ней была сестра короля – Анна Клевская, любимица Фортуны.

История тринадцатая Искусство как сублимация ненависти

Артемизия Джентилески

В современном мире многими психотерапевтами творчество воспринимается как подсознательное выражение сокровенных желаний и инстинктов человека. Часто агрессия, страх, либидо, психотравмы и зависимости находят свое замысловатое выражение в тех сюжетах и образах, к которым авторы обращаются из года в год. Обычные зрители, однако, склонны упрощать сложные и до конца нам не ведомые законы психики человека и мыслить стереотипами. Так рождаются штампы, живущие в веках: Ван Гог – сумасшедший, Караваджо – убийца, Джентилески – мужененавистница. Незнакомо это имя? Давайте знакомиться.

В Италии эпохи барокко самой знаменитой художницей была, без сомнения, Артемизия Джентилески, которая стала первой женщиной-академиком Флорентийской академии живописи. Нашим современникам знакомо далеко не все наследие художницы, достоверно известных картин чуть более 50. Среди них есть портретные изображения, но большая часть – это монументальные композиции на исторические или библейские темы, что было в порядке вещей для любого ее современника. Но при просмотре работ Джентилески бросается в глаза одна любопытная особенность – среди ее сюжетов преобладают сцены жестокого противостояния мужчин и женщин. Несколько вариантов «Тарквиниев и Лукреций», «Самсонов и Далил», даже «Иаилей и Сисар», в которых царят ненависть, насилие и агрессия. Но главный шок ждет зрителя от доброго десятка полотен, главной героиней которых стала Юдифь, судя по всему, любимая героиня Артемизии: то она старательно и увлеченно отсекает голову своему врагу Олоферну, то они со служанкой, тревожно озираясь, прячут или уносят свой страшный трофей. В большинстве картин Джентилески женские образы полны трагизма и внутренней силы, они всегда готовы защищать свое доброе имя и достоинство и погибнуть, если это не удастся. Это и царица Клеопатра, умершая от укуса змеи, и Сусанна, отвергающая непристойное предложение старцев, и невинная Лукреция, не желавшая жить опозоренной, и нимфа Кориска, избежавшая преследований сатира.