Шокирующая живопись

Но у такого грандиозного успеха женщины-живописца в те времена была немалая цена. Помимо отсутствия художественных школ для женщин, существовала целая россыпь запретов – женщинам нельзя было изображать мужскую обнаженную натуру, что сразу же отсекало любую возможность изображения мифологических или религиозных композиций. Дамам оставались портреты, пейзажи, натюрморты, которые оплачивались существенно ниже, поэтому жить своим трудом для них было невозможно. Все это ощутила на себе Артемизия, когда покинула мастерскую отца, которого не могла простить за унизительный суд, и оказалась в чужой Флоренции. Она не могла вести свои дела, заключать контракты и договоры, более того, она даже покупать краски и кисти не имела права, ситуацию многие годы спасал верный супруг, который занялся делами своей талантливой половины. Первые годы Артемизия занималась портретами, зарабатывая капитал, обзаводясь нужными связями, пока не нашла щедрого покровителя в лице герцога Козимо Медичи. Получать заказы на церковные росписи она смогла только после 1620 года, когда ее признали членом Академии, а значит, уравняли в правах с «настоящими» художниками.

Выдержать такой гендерный прессинг, чтобы заниматься своим любимым делом, для которого Бог дал тебе талант, – так вот для чего Джентилески нужны были поверженные в прах ничтожные герои-мужчины! Она в своих картинах-триллерах (кстати, их не так много в ее наследии) концентрировала всю свою обиду и горечь, ненависть к несправедливым правилам и бессилие что-либо изменить! А также использовала «нуарные» сюжеты для того, чтобы избавляться от юношеских травм, если вдруг они вспоминались во снах. Поэтому так много тревоги, страха, ненависти, крови, наконец, в некоторых ее картинах. Ее героини всегда побеждали… или умирали, но не сдавались. Задолго до учения старика Фрейда о сублимации в искусстве Артемизия Джентилески своей плодотворной карьерой, своей вполне счастливой личной и семейной жизнью доказала, что любую агрессию, душевную травму, страшную боль утраты лучше всего сублимировать в творческий акт. Так и жизнь ваша будет более здравой, и произведение искусства миру подарите.

История четырнадцатая Альпийская баллада

Василий Кандинский и Габриэль Мюнтер

Эта история на всем своем протяжении прочно связана с Баварскими Альпами, там она берет свое начало, там она приобрела свои неповторимые очертания, там она достигла своей кульминации. А как только наши герои покинули альпийское «заколдованное место», их история как бы оторвалась от почвы, утратила свою волшебную силу и стала таять на глазах. Речь идет об истории любви двух художников – Габриэль Мюнтер и Василия Кандинского.

Немецкая девочка Элла, как называли ее близкие, росла мечтательной и застенчивой, ее главным увлечением была живопись. Детство Эллы прошло в богатой семье берлинского предпринимателя, в юности она училась в Дюссельдорфской художественной студии. Ей довольно рано пришлось проявить самостоятельность, поскольку они с сестрой еще в юности потеряли родителей. На два года они уехали к родственникам в Америку, там, в Арканзасе и Техасе, фрейлейн Мюнтер постоянно делала зарисовки природы и людей. Американская тетушка подарила Элле чудо новейшей техники – качественный фотоаппарат, который девушка с удовольствием освоила и затем всю жизнь много снимала. Затем она вернулась на родину и в 21 год стала богатой наследницей, независимой и свободной в выборе дальнейшего пути. Габриэль решает отправиться в Мюнхен, где берет частные уроки и изучает технику ксилографии. Узнав о новой школе группы «Фаланга», куда принимали женщин, что было тогда редкостью, она записывается в класс скульптуры и в класс живописи, это было судьбоносное решение.

Классом живописи в «Фаланге» руководил очень необычный преподаватель – он был русским, его звали Василий Кандинский, и он пришел к Мюнхену еще более трудным и извилистым путем. Кандинский происходил также из семьи коммерсанта, или, по-русски, из купеческой семьи. Сам он с детства не мог выбрать между музыкой и живописью и поступил в Московский университет на юридический факультет, который с блеском окончил и получил место профессора в Дерпте. К этому времени ему исполнилось 30 лет, он уже был женат на дальней родственнице по имени Анна, казалось, будущее было определено.